"Фантастика 2024-41". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Форш Татьяна Алексеевна

Странно, что воду слышно… а, он просто не закрыл дверь. То ли не подумал, что шум дойдет сюда, то ли, наоборот, подумал. Никогда не знаешь.

Страшный был сон, главное — вещий.

Хотя казалось бы — уходит она. Но на самом деле — нет. Земля смещается. Вместе с ним.

Непонятно, смеяться или плакать. Роман на все времена. Сюжет половины «черных» фильмов. Заезжено до дыр. Хуже только история про бедного студента и проститутку с золотым сердцем. Нет, не хуже. Эти хотя бы кончаются хорошо.

Пойти сварить кофе. Зеленый чай — когда-то любила, теперь — «станки, станки, станки…» Но для этого сначала нужно встать. Вынырнуть из тепла, из отпечатка чужого тела. На счет «раз»…

— Ты знаешь, — сказал Габриэлян от двери. — Ты первая женщина, с которой я спал.

Майя засмеялась.

— Иммигрант из-за фронтира заполняет с помощью медслужащей медицинскую анкету. В анкете вопрос: есть сексуальный опыт или нет? Он: «А шьто такое сэксуальный опыт?» — «Ну, это значит — спали вы с женщиной или не спали». — «Э, с ними разве заснешь… Пиши — нету опыта…»

— С тобой тоже не заснешь. Но мы не любим легких задач.

Он смотрел на нее, склонив голову к плечу.

— Давай-ка ты в душ, а я тебе пока сварю одну штуку. И мы посмотрим веселые картинки из жизни твоих будущих друзей.

— Почему мне кажется, что эти картинки меня не обрадуют?

— Всегда лучше заранее знать, с кем имеешь дело.

Майя в ванной не столько мылась, сколько просыпалась. Контрастный душ, зубная щетка… И в который раз подумала, что ее работа — так странно, теперь уже бывшая работа — от многого ее, наверное, оберегала. Ритуал, надежность, безопасность — там, где обычные люди не защищены ничем.

Халат был такой же, как и квартира — свеженький, чистенький, но с легчайшим налетом магазинной пыли на запечатанной упаковке. Майя закуталась в махровую ткань, вдохнула ароматизатор. Приятно. Стерильно. Надежно. И не о чем плакать. Правильный был когда-то обычай — стирать свежекупленные вещи.

Столовая оказалась пуста. Майя погладила зачехленный стул — тут пыли не было — и прошла на кухню.

А вот здесь жили. Или хотя бы бывали. От комбайна несло теплом, электронным, но теплом, и Габриэлян уже разлил черный чай — себе во что-то больше напоминающее термос, ей — в средних размеров кружку. Он пододвинул к ней две вазочки — с печеньем и какими то засахаренными дольками и включил терминал.

— Садитесь, Шахерезада Ивановна.

— Шахерезадой сегодня работаешь ты, — Майя села, подцепила ломтик, как оказалось, ананаса и отхлебнула чаю.

Да… репутация Борджиа Габриэляну не светит. Чай примерно на треть состоял из заварки — и, наверное, что-то хорошее на эту заварку пошло, но гадостный вкус — видимо, стимулятора — заглушал все. Видимо, это потому, что после второго глотка ей показалось, что кто-то включил на кухне нормальный светофильр и у действительности появились четкие очертания и естественные краски.

Габриэлян подождал еще минуту, удостоверился, что она уже целиком здесь — и заработал Шахерезадой.

— Дошло до меня, о великий халиф, что в одном городе, название которого несущественно, жила одна сволочь, имя которой тоже несущественно, и были у этой сволочи весьма специфические и сложные в удовлетворении вкусы… но там, где есть спрос, найдется и предложение.

На терминале появилась картинка — и Майя, никогда, не бывавшая в Питере, узнала город.

…Сказка про похищенных детей была действительно из тех, что рассказывают не на ночь, а с утра. Даже ей.

— …И вот тут, как и положено, на сцене появляются герои. Рыцари Грааля, — Габриэлян фыркнул, но с каким-то даже одобрительным оттенком. — Детективное агентство «Лунный свет». Название взято из древнего комедийного сериала. И с намеком.

— На полставки?

— Не только. Агентство — самоокупающееся прикрытие для небольшого боевого отряда. Точнее, было им. Сейчас это — мирная лавочка отставного майора милиции под милицейской же крышей. А в тот момент у этих ребят была репутация охранников и сыщиков, которые не боятся связываться с высокими господами. А поскольку в деле пахло высокими господами, отчаявшиеся родители девочки по совету опера обратились именно в «Лунный свет». След наши рыцари взяли, и довольно быстро вышли на заведение, занимавшееся, как уже было сказано, удовлетворением спроса. И тут им не повезло. Потому что в тот самый вечер наш халиф Харун аль-Рашид со своим визирем Джафаром Бармакидом в лице опять-таки несущественном и личным палачом в лице очевидном отправился погулять по городу — и зашел в тот самый клуб. Тоже по чужим документам, кстати, как халифу и положено. Но поскольку наши рыцари — это еще и крестоносцы, в самом буквальном смысле этого слова, они не отступили перед лицом халифа. Вытащили принцессу из замка чудовища и увезли в тихое безопасное место. Попутно свернув шеи чудовищу и нескольким стражникам. Знакомься с героями романа.

Над панелью появился снимок — довольно миловидный юноша. Лицо можно было бы назвать слащавым, если бы не суровое выражение.

— Андрей Витер, — сказал Габриэлян. — Тот самый, который не пишет стихов и даже не понимает их. Что странно, потому что его отец отлично переводил поэзию, да и Виктор Саневич, который в каком-то смысле отца ему заменил, стихи писал классом повыше среднего. Кто такой Саневич, ты знаешь. С тех пор как был сделан этот снимок, парень повзрослел, заматерел, разбился на мотоцикле и стал выглядеть вот так.

У костра, рядом с блестящей треногой сидит молодой человек в плаще, с тростью на коленях… По сравнению с предыдущим вариантом — эталон заурядности.

— На кого он так смотрит?

— На меня.

Входная дверь легонько скрипнула — и это было единственным признаком появления Кесселя. Кроме самого Кесселя, разумеется.

— Кажется, в русской литературе этот взгляд описывается метафорой «как солдат на вошь», — сказал майор. — Здравствуй, Майя.

— Доброе утро, Андрей.

— Ты почему девушку не кормишь?

— Я кормлю. Баснями. Потом пожарим яичницу. А это номер два, — беловолосый щеголь на голограмме подошел к стойке бара… Кадр сменился: рыжий, вызывающе еврейского вида парень взял лепесток памяти и растворился в воздухе…

— Варк? — охнула Майя.

— Данпил, — ответил Кессель, уже добывший из принесенного пакета шесть яиц и по одному выпускающий их в кружку.

— Кстати, о данпилах — Габриэлян повозил пальцем по сенсору, и перед Майей всплыло какое-то мельтешение теней, она услышала лязг металла о металл, в одной из промелькнувших перед костром фигур узнала Кесселя, в другой — не без труда — Витра. Драка, судя по записи, длилась 16 секунд, после чего бойцов растащили.

Представление о способностях Кесселя у Майи было. Продержаться против него и пять секунд — повод для гордости. А этот парень не прекращал наступать.

— А почему он тебя атаковал?

— Принял за старшего. Надо сказать, я дал повод. И добавить, что из этой маленькой ошибки мы получили очень интересный кусочек информации. Так что дело того стоило.

— Ошибка произошла вот из-за этого господина, — новое лицо. Бородатое, довольно милое, нос башмаком — в самый раз изображать русских чудо-богатырей или добрых разбойников.

— Константин Неверов, экс-сержант морской пехоты и санвойск, ныне — де-юре неслужащий, но де-факто вполне действующий православный священник.

— А в чем была ошибка?

— Я его, не видя, назвал патером. Ко времени встречи мы уже успели установить их всех, а они о том не знали.

— Но почему он полез в драку… и вообще зачем им священник?

— А вот это как раз самое интересное. Они считают, что симбионты Сантаны — бесы.

— Как бесы?

— Буквально. Витер напал на меня, потому что решил, что бес во мне просто учуял профессию Неверова. По благодати.

Майя потрясла головой.

— Они… сумасшедшие?

— Если бы, — со вздохом сказал Кессель. — Если бы.

Из пакета появились базилик, укроп, салат-латук, огурцы, помидоры. Доставая все это и кромсая с ловкостью фокусника, Кессель спокойно рассказал еще одну короткую и мрачную сказку — о мужчине и женщине в охотничьем лабиринте Нью-Йоркской Цитадели.