"Фантастика 2025-159". Компиляция. Книги 1-31 (СИ) - Небоходов Алексей

Михаил отметил, что реквизиторы перестарались: некоторые гости в белых мундирах выглядели достовернее белогвардейцев с архивных снимков. Один офицер, поправляя монокль и неловко пытаясь затянуться папиросой через мундштук, так вжился в роль, что громко возмущался «бездарностью Деникина», требуя «марша на Москву».

Самой волнующей и одновременно комичной деталью подготовки стала беседка, где должна была пройти свадебная церемония белогвардейского поручика с молодой невестой. Убранство беседки поражало: белоснежная скатерть, свежие цветы и сверкающие на солнце приборы заставляли гостей щуриться и поправлять фуражки. Неподалёку ждали два официанта в униформе времён Николая II, с таким выражением лиц, словно их личное благополучие зависело от того, как скоро гости сядут за стол и перестанут задавать вопросы вроде: «А водка точно времён Гражданской войны?»

Нина, высокая брюнетка с выразительными скулами и тем самым решительным взглядом, знакомым Михаилу ещё по встрече у него дома, обсуждала с ним детали сцены своего театрального похищения. По контракту она подписалась на самую эффектную роль в постановке – добровольное подчинение натиску красной пехоты, без ограничений в количестве и без вопросов о сохранности костюма. Подвенечное платье должно было быть разорвано в клочья – вместе с нижним бельём – и, по словам Нины, именно это придавало сцене нужный драматизм.

– Миша, меня хватают прямо в беседке? – уточнила Нина, оглядываясь с деловым энтузиазмом.

– Да, прямо здесь. Поначалу смех, шампанское, а затем резкий налёт с криками. Ты визжишь, сопротивляешься умеренно. Главное – реализм, – пояснил Михаил благодарным взглядом. – Твоя сцена задаёт ритм всей пьесе.

– Сколько рук окажется на мне в первые тридцать секунд? Один схватит не туда – и вся сцена развалится. Нужно, чтобы всё шло по чёткому ритму. А платье… не жалко. Пусть не церемонятся.

– Всё будет по сценарию, – заверил Михаил. – Ты только немного подыгрывай. Первый раз словно неожиданно, потом уже почти сознательно.

– С долей ужаса и блаженства, – кивнула Нина. – Это у меня в стандартном репертуаре.

К беседке подошёл белогвардейский поручик, слегка подшофе, с розой в петлице и пафосом в голосе:

– Миша, может, меня похитят? У меня и восклицания эпичные есть, и падать умею красиво.

– Нет, – отрезал Михаил. – Ты по сценарию должен ворваться в амбар и разнести всё к чёртовой матери, а не диалоги вести в плену.

Поручик обречённо махнул рукой и поклонился Нине:

– Надеюсь, ваше похищение будет настолько феерично, что даже меня взволнует, мадемуазель.

– Постараюсь, поручик, – ответила Нина театрально, поправляя фату. – Только не вмешивайтесь, когда меня рвут. Это, знаете ли, сакральный процесс.

Михаил одобрительно хмыкнул, окинул взглядом декорации, актёров, невесту – всё было готово.

– Главное – драматизм и реализм. Поменьше суеты. Всё остальное в руках богов монтажа.

– Хоть в лапах революции, – фыркнула Нина. – Меня сложно удивить после «Комбайнёров любви».

Поручик вздохнул и с сожалением посмотрел на Нину:

– Вот видите, мадемуазель, какая нынче несправедливость! Даже на собственной свадьбе права голоса не имеешь.

Нина рассмеялась, забыв про тревогу:

– Ничего страшного, успеете вызволить, пока я не передумала.

Михаил окинул взглядом собравшихся, чьё настроение больше напоминало пикник по случаю юбилея райпо, чем революционное сражение с ноткой эротики. Переведя взгляд на декорации, он удовлетворённо заключил, что их размах заставил бы позавидовать любую историческую реконструкцию.

Последний раз взглянув на обеспокоенную невесту, Михаил улыбнулся с сдержанной серьёзностью:

– Запомните, Нина, драматизм и реализм, иначе не поверят. Всё остальное – детали.

Девушка глубоко вдохнула и отчаянно махнула рукой:

– Ну ладно, Миша, в крайнем случае – свадьба ненастоящая. Главное, чтобы потом кто-нибудь взял замуж по-настоящему.

В кустах неподалёку от свадебной площадки, замаскированные зелёными ветками, красные актёры, похожие на хулиганов из соседней деревни, с трудом сохраняли боевую выдержку. Сергей Петров, одетый в гимнастёрку комиссара с маузером на ремне, негромко инструктировал команду:

– Значит так, товарищи революционеры, как только жених закончит свои слезливые обещания, вырываемся из засады. Кричим громко, пугаем сильно, главное – не растеряться и случайно не выстрелить друг в друга. Запомнили?

– А если беляки окажут сопротивление? – спросил парень в будёновке, нервно сжимая винтовку, будто та могла убежать.

– Сопротивление символическое, – пояснил Сергей уверенно, как опытный комиссар. – Белые попытаются отбиться, но ненадолго. Главное – драматизм и пафос момента, а не настоящая перестрелка. Невесту хватать аккуратно, но убедительно, чтобы зрители поняли: мы здесь не в игрушки играем, а спасаем её от эксплуататоров.

В кустах кто-то тихо хихикнул и спросил вполголоса:

– И платье сразу рвать?

– Не тебе, Иванов, – оборвал Сергей. – Для этого есть специально обученные люди. Твоя задача – кричать и стрелять холостыми.

На свадебной площадке заиграл знакомый гармонист, теперь осмелевший и широко улыбающийся. Жених, краснея и слегка запинаясь, произносил торжественную речь, пытаясь скрыть волнение показной уверенностью:

– Дорогие друзья, товарищи по борьбе с красной заразой! Сегодня я вступаю в священный союз с этой очаровательной дамой и клянусь навсегда быть верным ей и делу антибольшевистского сопротивления!

Гости зааплодировали, кто-то крикнул: «Браво!», бокалы звякнули. Нина кокетливо улыбнулась, поправила фату и с выражением абсолютного счастья громко и ясно ответила:

– О, поручик, с вами и революция – не помеха!

Не успела она закончить, как с противоположного берега раздался громкий вопль Сергея Петрова, размахивающего маузером:

– Да здравствует революция! Смерть белым угнетателям!

Красные ворвались на площадку настолько шумно и стремительно, что гости мгновенно забыли про праздник, шампанское и антибольшевистские речи. Холостые выстрелы и крики эффектно разорвали атмосферу торжества, и некоторые гости, подыгрывая постановке, с воплями «Караул, нас убивают!» бросали бокалы и бежали к реке».

Охрана белого штаба попыталась было чинить символическое сопротивление, но, увидев лица революционеров и винтовки, больше толкала друг друга, чем наступающих красных. Поручик, забыв о героической роли, спрятался под столом с закусками, придерживая монокль и приговаривая:

– Господа, большевики настроены серьёзно!

Михаил с удовлетворением наблюдал за происходящим, мысленно отметив, что устроенный хаос выглядел до удивления натурально и комично одновременно. Драматизма хватило с избытком, а реализма было больше, чем в любой исторической хронике.

Нина, даже в гуще событий сохраняя актёрское мастерство, громко вскрикнула и отчаянно бросилась к реке, изображая попытку бегства так грациозно и драматично, словно репетировала это месяц, а не десять минут перед выходом к гостям.

Красные бросились за беглянкой, выкрикивая лозунги настолько убедительно, что даже дремавшие кони удивлённо подняли головы. Нина искусно балансировала между наигранным ужасом и едва заметной улыбкой, пока не столкнулась лоб в лоб с молодым революционером, на лице которого смешались испуг и восторг.

– Чего встал, контра недобитая? – рявкнул Сергей, направляя маузер. – Хватай её, пока сама тебя не похитила!

Парень вздрогнул, словно очнулся, и крепко, хоть и неловко, подхватил Нину на плечо. Она изящно забарахталась, призывая на помощь белую армию:

– Поручик, милый! Господа офицеры! Спасите честь невесты!

Белогвардейцы изображали возмущение с таким жаром, будто вот-вот вступят в бой, хотя большинство оставалось на почтительном расстоянии, ограничившись грозным потрясанием кулаками. Жених-поручик, выползая из-под стола, потрясающе убедительно изображал отчаяние, хватался за сердце и театрально взывал на помощь всех богов и генерала Врангеля в придачу: