Секретарь ЦК (СИ) - Семин Никита

Я улыбаюсь, понимая, что почти убедил его:

— Машины выполняют одинаковые задачи быстро и точно. Люди склонны совершать ошибки, утомляться и отвлекаться. Автоматизация позволит освободить мозги профессионалов для творчества и новых открытий. Но и это еще не все! — в этот момент я почувствовал себя, как менеджер по продажам из прошлой жизни. — Представьте — на каждом предприятии будет такая ЭВМ, куда все начальники отделов будут вносить свою отчетность, после чего она сразу же станет видна на всех уровнях! Вы сможете проверить показатели любого завода, не запрашивая эти сведения через товарища Поскребышева. Как итог — вы получите точную информацию, без искажений, какие к сожалению до сих пор возможны, если делать запрос нынешним способом. Чем выше пост у человека, тем сильнее он за него держится. И стремится показать наилучший результат, поэтому цифры «сглаживаются», а в отдельных случаях намеренно искажаются! НКВД борется с этим, но и там работают люди, которых можно «убедить», либо пригрозить «проблемами». Сами понимаете, как это делается.

Лицо Иосифа Виссарионовича помрачнело. Еще бы! Помню, ту же систему перевозок с помощью контейнеров вводили как раз в первую очередь для борьбы с воровством и «приписками». Тогда очень многое вскрылось по части хищений и многие партийные руководители сменили удобные и теплые кабинеты на холод бараков, а ручку и карандаш — на лопату и кайло.

— Траты на ЭВМ и их объединение в единую сеть сегодня — это вложение в завтра. С ними общая экономическая картина становится более прозрачной, — продолжал я вдохновенно. — Параметры Госплана можно будет более точно подогнать к нашим реалиям. Чтобы не было перегибов — ни в самом плане, ни на местах. Сразу станет видно, где у нас «просадки», а где — более высокие показатели. Можно будет на основе этих данных проводить проверки тех, кто работает хуже — выявлять причины и устранять их. И передовой опыт тех, кто работает лучше, никто не сможет скрыть, даже если по каким-то своим меркантильным причинам пожелает этого.

— Я вас услышал, — оборвал меня Сталин. — Мысль дельная. Но ее надо тщательно обдумать. Все же траты… они тоже весомые.

Пока вопрос с ЭВМ подвис в воздухе, я сосредоточился на другом задании политбюро — а конкретно, над многоразовой ракетой. Тут было сразу три варианта возвращения первых ступеней: с помощью парашюта, либо прикрепив к ступени крыло, как у самолета, и последнее — сажать ее вертикально так же, как она взлетала. Последний вариант тут же отмел Сергей Палыч.

— Замучаемся мы с вертикальной посадкой, — покачал он головой. — Тут же такая филигранная работа двигателей нужна, что человек ее точно не осилит. А ЭВМ Колмогорова еще недостаточно компактные, чтобы их на ступень воткнуть.

— А с ЦУПа? — спросил я. — На саму ступень лишь датчики поставить, да маневровые двигатели, а команду они с земли получать будут.

— Все равно — не просто, — покачал головой Королев. — Самый надежный и простой вариант — парашюты. Вот только…

— Вес ступеней, — понимающе кивнул я.

— Да, — вздохнул Сергей Палыч. — И даже если парашюты помогут замедлить падение, все равно удар будет такой, что помнется корпус. Без гарантии, что там никаких микроповреждений не возникнет. О какой многоразовости тогда речь?

— Остается самолетное крыло, — задумчиво подвел я итог.

— Остается оно, — согласно кивнул Королев.

Правда даже в подобном варианте предстояло решить огромное количество задач — крыло должно быть поворотным, чтобы не мешало при старте ракеты и располагалось вдоль оси ступени. Что существенно влияло на надежность крепления крыла. Жестко его уже не зафиксируешь. Далее — посадка. Самый ответственный момент. Без шасси, как у самолета, мягко ее не совершить. А это — дополнительный вес, то есть и сама ступень должна быть гораздо больше, чем в нынешнем варианте. Ну и управление, правда с последним уже проще, так как можно поставить датчик приема радиосигнала, по которому давать команды рулевой системе. Подобным образом уже сейчас пилотируют самолеты-мишени. Вот и выходило, что нам предстояло создать некий гибрид самолета и ракеты. Сколько это займет времени — даже представить сложно. А без ЭВМ Андрея Николаевича работы грозились затянуться не на одно десятилетие. Поэтому пока что запускали спутники мы «старыми» одноразовыми ракетами.

Решение по началу производства ЭВМ в персональном исполнении так и не было принято аж до февраля 1944 года. И чтобы подтолкнуть события, мне пришлось провести целую интригу, чего я дико не любил и был в них откровенно не силен. Но желание обладать собственным ПК хотя бы к старости заставило поднапрячь мозги и побегать меж инстанциями. Первые ПК забирал себе Королев — ему эти машины были нужны кровь из носу, иначе разработка многоразовой ракеты и спутника-перехватчика не сдвинулась бы с мертвой точки еще долгое время. Еще одну ЭВМ забрал у меня Курчатов. Зато остальные я сумел «скрыть» от жадных рук наших ученых, предварительно договорившись с Колмогоровым не озвучивать им реальные темпы создания вычислителей.

Дальше мне нужен был союзник среди политбюро, который бы согласился опробовать машины в своем ведомстве — чтобы у меня на руках были наглядные данные об их применении. Таким союзником стал Григорий Константинович. С товарищем Орджоникидзе у меня оставались самые дружеские отношения даже после того, как меня перевели из Наркомтяжпрома в информбюро. Объяснить ему пользу от ПК оказалось несложно. Даже если Григорий Константинович что-то до конца не понял, он предпочел довериться мне.

На двух заводах в итоге появились два ПК. Для работы с ними подчиненные Андрея Николаевича написали несколько программ — ничего сложного, просто шаблоны для заполнения данных. Только их было несколько — для разных цехов свой шаблон. В отведенное время каждый день начальников цеха обязали заполнять эти шаблоны. В основном там были таблицы по количеству произведенной продукции за день, потраченных на это материалов, сколько ушло в брак, кто из рабочих стоял на смене.

Все эти сведения передавались на третий ПК, установленный в кабинете у Григория Константиновича, где подготовленной программой сводились в одну таблицу. Так как память у ЭВМ была очень ограничена, пришлось думать над способом распечатки данных. Вот с этим возник затык, которого я не ожидал. Нельзя было просто подключить печатающую машинку и распечатать эти таблицы. Нужно было «объяснить» любому аппарату, как такие операции требуется совершить. А у печатающей машинки и своих «мозгов» то не было. Вышли из положения просто. Колмогоров со своими помощниками умудрился написать программу по переводу машинного кода в понятный для телетайпа язык. Это потребовало присоединения к ПК еще одной тумбочки — преобразователя сигнала. И вот уже таблицы в автоматическом режиме печатаются на стандартных листах с помощью проверенного телеграфного аппарата.

Кабинет Орджоникидзе был погружен в мягкий полумрак, разбавляемый теплым светом настольных ламп. Кроме самого хозяина кабинета тут же сидел в кресле товарищ Сталин, задумчиво наблюдая за работой телетайпа, монотонно стучащего клавишами и печатающего на белой бумаге отчёты, полученные через электронную вычислительную машину с какого-то крупного завода.

Неподалеку расположился и сам Григорий Константинович Орджоникидзе. Он с удовольствием рассматривал напечатанные листы, перебирал пальцами таблицу, проверяя строки и столбцы.

— Коба, посмотри, — обратился он Сталину, — эта машина поистине чудо техники! Раньше приходилось посылать ревизоров, разбираться месяцами, а теперь всё наглядно и доступно. Я точно знаю, сколько изделий сделано, кем именно и какого качества.

Сталин оторвал взгляд от телетайпа, который своей монотонной работой словно завораживал человека, и внимательно посмотрел на товарища:

— Значит, система оправдывает себя?

Орджоникидзе с улыбкой вспомнил недавний случай: