Секретарь ЦК (СИ) - Семин Никита

Порт подарил незабываемые впечатления. Удалось договориться о посещении некоторых судов — ничего такого, просто поднялись на борт, да посмотрели на каюты и трюм. Даже получилось договориться с одним рыбаком о небольшой прогулке вдоль берега. У него оказался шлюп примерно семи метров длиной, который для нас был настоящей яхтой. Вечером мы вернулись домой, довольные впечатлениями и заряженные новыми эмоциями. Я тоже морально отдохнул. Не зря любимая вытянула меня из душной и пыльной Москвы!

Ситуация в Китае накалялась. Наши войска прибыли в КНР в середине августа, и сразу же были вынуждены вступить в бой. Гоминьдановцы не сидели на месте и при поддержке США продолжали давить на всем протяжении фронта. К тому же не обошлось и без неприятных сюрпризов уже для нас от американской армии. Стоило Блюхеру добраться до Пекина и выдвинуться на передовую, чтобы собственными глазами оценить масштаб сражений и уровень подготовки обеих армий, как по железнодорожному узлу, через который проходил эшелон с вагоном маршала, произошел удар баллистической ракетой. Американцы попытались повторить свой трюк по уничтожению командования армией КНР, только теперь уже замахнулись на нашего маршала. Василия Константиновича спасла удача — ракета упала с противоположной стороны станции, на которой стоял его эшелон. В итоге другие составы прикрыли поезд маршала от ударной волны и осколков, но переправку наших войск на юг Китая удар сорвал.

Оставить это нападение без внимания мы не имели права, если не хотим потерять лицо на международной арене. И так как единственная возможность нам ответить адекватно — такой же запуск ответной ракетой, то меня вскоре вызвал товарищ Сталин. Но самое важное — Игорь Васильевич доложил, что собрал наконец прототип атомной бомбы массой как раз в одну тонну, который вполне подходит в качестве полезной нагрузки на нашу ракету. Я уже сделал доклад об этом перед политбюро, но пока никакой реакции от них не последовало. Но теперь планы у Иосифа Виссарионовича очевидно изменились, и наша реакция не закончится всего лишь одним ответным ударом схожей силы, как при атаке на Лондон. Осталось понять — куда именно упадет ядерная ракета.

Глава 12

Сентябрь — ноябрь 1940 года

В кабинете ярко горела лампа, освещая уставшие лица присутствующих на совещании людей. Кроме самого хозяина кабинета, товарища Сталина, здесь же находились еще трое: нарком индел Литвинов, нарком обороны Ворошилов и я, как куратор ракетной отрасли. Главным вопросом на повестке дня была разработка адекватного ответа на попытку ликвидации нашего маршала Блюхера.

Ворошилов поднял глаза, смотря прямо на генерального секретаря:

— Иосиф Виссарионович, считаю необходимым применить нашу новую игрушку. Показать Америке, что их беспредел недопустим!

Сталин повернулся ко мне:

— Какова мощность у прототипа вашей бомбы?

— Пять килотонн в тротиловом эквиваленте. Но смею напомнить, что это именно прототип — уровень надежности у бомбы пока сомнительный. Как бы она во время старта ракеты не сработала, разнеся нам весь полигон в Тюратаме вместе со всеми специалистами.

— Пять килотонн? Всего-то? — удивился Ворошилов. — И чего ты боишься, что такой заряд разнесет полигон? Да и мощность у этого прототипа всего в пять раз выше обычной нашей бомбы. А говору-то было, — разочарованно покачал он головой.

— Климент Ефремович, — сдерживая улыбку, вставил слово Литвинов. — «Кило», означает — «тысяча». То есть мощность бомбы — пять тысяч тонн.

Удивленно моргнув после ремарки Максима Максимовича, Ворошилов сначала задумался на несколько мгновений, а затем его глаза расширились в удивлении от осознания названной цифры.

— Вот ни черта себе! Дык это ж… это не шутки? — повернулся он ко мне.

— Нет, — покачал я головой, — но мощность эта расчетная. Может быть при взрыве и выше. Технология еще не отработана, использовать бомбу прямо сейчас — как сыграть в лотерею. В прошлый раз, с пуском ракеты по Лондону, у нас почти не было выбора. И в тот момент мы по краю прошли. Если будет принято решение о применении прототипа атомной бомбы — прошу учесть, что это осложнено высоким риском на всех стадиях — от сбора ракеты с установленным на нее прототипом бомбы, до самого старта и успешного попадания.

— Но пять тыщ тонн, — пораженно качал головой Климент Ефремович, пытаясь осознать и представить мощность взрыва.

Тут он очнулся от грез и нетерпеливо взмахнул рукой:

— Пора применять! Иначе враги решат, что мы слабаки! Пущай весь мир боится нашего возмездия!

Сталин отрицательно качнул головой:

— Клим, твоя идея понятна, но преждевременна. Использовать неотлаженное оружие опасно и неэффективно. Лучше подождать, собрать больше сведений и подготовиться основательно.

Я при этих словах облегченно выдохнул.

— Но и оставить без внимания выпад США мы не имеем права. А что скажет товарищ Литвинов? — вдруг посмотрел он на Максима Максимовича. — Какие есть варианты на дипломатическом поле? И какие угрозы, в случае обострения нашей борьбы с капиталистами на китайской территории ожидают нас в других местах планеты?

— Многое будет зависеть от скорости нашего ответа на удар баллистической ракетой США и его мощности. Условно говоря, западные страны сделали нам пас и сейчас мяч на нашей стороне. Нужно бросить им его обратно.

— Так бросить, чтобы снесло их от этой передачи! — громыхнул басом Ворошилов.

— Применение атомной бомбы — было бы безусловно мощным ответом, — осторожно сказал Литвинов. — Но только в случае успеха и точности попадания. А также правильно выбранной цели для удара.

Совещание прервал осторожный стук в дверь. Удивленно обернувшись, Сталин посмотрел на заглянувшего Поскребышева.

— Что-то случилось?

— Да, товарищ Сталин. Срочное сообщение по спутниковой связи от маршала Блюхера. Код: «развязанные руки».

Я с любопытством посмотрел на задумавшегося Иосифа Виссарионовича. Последние три спутника связи, которые были запущены на орбиту, работали по принципу «почтового ящика». В спутнике не было ЭВМ даже простейшей, лишь датчик приема сигнала, по которому велась запись на новейшую магнитную ленту, датчик перевода работы спутника с приема на передачу и «проигрывание» записи по команде с земли. Если совсем просто: на земле с помощью мощной антенны посылается сигнал в космос в момент, когда спутник пролетает над отправителем сообщения. Само сообщение размером может быть не более одной строки в пятьдесят символов — на большее памяти ленты не хватило. Поэтому для эффективного использования спутника, как я знал, военные разработали кодовые таблицы. Получив и записав сообщение, спутник продолжает полет. Когда он оказывается над территорией Центра Управления Полетами, то получает с земли команду «выдать передачу последнего сообщения», которое уже считывает своей мощной антенной сам ЦУП. И тут либо сообщение то же самое, что было в прошлый раз, и тогда новых данных нет, либо новое — с пометкой в коде от кого именно.

Назначение кода «развязанные руки» я не знал, отсюда и мое любопытство. Но с вопросами не лез, к тому же мое неведение невольно развеял Ворошилов.

— Чего это удумал Василий Константинович, что ему свобода действий понадобилась? Как бы он там третью мировую не развязал.

— А наш удар атомной бомбой ее бы не развязал? — хмыкнул я.

— Так если напугать врага до усрачки, то ни о каком сопротивлении и речи не будет, — возразил мне Климент Ефремович.

— Товарищ Блюхер — опытный командир, — медленно сказал Сталин, заставив нас замолчать. — Все его действия во время прошедшей войны шли лишь на пользу нам. Стоит дать ему шанс проявить себя и сейчас, — после чего он повернулся к Поскребышеву. — Передайте товарищу маршалу: код — «зеленый».

— Одобрение получено, товарищ маршал, — доложил связист Блюхеру.

— Отлично! Ну, теперь-то они у меня вздрогнут!