Лев Троцкий - Советская республика и капиталистический мир. Часть I. Первоначальный период организации сил

Совершенно ясно, что при таком составе У. С. могло и должно было противопоставить себя Советской власти. В первом же заседании, 18/5 января, после избрания председателя (председателем был избран В. Чернов), тов. Свердлов от имени ВЦИК предложил У. С. принять «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», вошедшую впоследствии в основной закон РСФСР. Когда У. С. в виде протеста против «захватчиков власти» отказалось обсудить декларацию, большевики, огласив декларацию (см. Собр. соч. Н. Ленина, т. XV, стр. 57), ушли с заседания. Вслед за ними ушли и левые эсеры. В ночь с 19 на 20 января ВЦИК издал декрет о роспуске У. С. (см. там же, стр. 61) и передаче всей власти Советам. Под видом защиты У. С. правые эсеры совместно с офицерством попытались поднять восстание, но организованная ими демонстрация только показала, что сочувствие широких масс не на их стороне.

«Народ и не подумал о поддержке тех, которые считали себя его избранниками, а на деле были тенями уже исчерпанного периода революции». Разгон Учредительного Собрания, с созывом которого у союзников были связаны надежды, а у Германии – опасения, что оно возобновит войну с немцами, чрезвычайно ухудшил наше международное положение и, в частности, – положение советской делегации в Бресте. Вот как описывает тов. Троцкий создавшееся после разгона Учредительного Собрания положение:

«Немцы все же опасались вначале, что мы сговоримся с „патриотическим“ Учредительным Собранием, и что это может привести к попытке продолжения войны. Такого рода безрассудная попытка окончательно погубила бы революцию и страну; но это обнаружилось бы только позже и потребовало бы нового напряжения от немцев. Разгон же Учредительного Собрания означал для немцев нашу очевидную готовность к прекращению войны какой угодно ценой. Тон Кюльмана сразу стал наглее. Какое впечатление разгон Учредительного Собрания мог произвести на пролетариат стран Антанты? На это нетрудно было ответить себе: антантовская печать изображала советский режим не иначе, как агентуру Гогенцоллернов. И вот, большевики разгоняют „демократическое“ Учредительное Собрание, чтобы заключить с Гогенцоллерном кабальный мир, в то время как Бельгия и северная Франция заняты немецкими войсками. Было ясно, что антантовской буржуазии удастся посеять в рабочих массах величайшую смуту. А это могло облегчить, в свою очередь, военную интервенцию против нас. Известно, что даже в Германии, среди социал-демократической оппозиции, ходили настойчивые слухи о том, что большевики подкуплены германским правительством, и что в Брест-Литовске происходит сейчас комедия с заранее распределенными ролями. Еще более вероподобной эта версия должна была казаться во Франции и Англии» («О Ленине», стр. 80).

Именно под влиянием этих соображений тов. Троцкий стал в этот момент на ту точку зрения, что при таких обстоятельствах подписание мира явилось бы как бы подтверждением этих сплетен, и выдвинул формулу «ни мир, ни война» (см. прим. 38, 109, прил. N 3).

25 января Киев после упорного десятидневного боя с войсками центральной Рады был взят советскими войсками. Подр. о событиях на Украине см. примечание 65.

Революционное движение в Германии и Австрии – действительно достигло к этому времени небывалого размаха. События развертывались под лозунгом «хлеба и мира». Непосредственным поводом к выступлениям послужило ухудшение продовольственного положения. Население голодало: зимой 1916 – 1917 года в Германии не хватало даже картофеля, который был заменен брюквой, с трудом доставлялись в далеко недостаточных количествах пшеница и кукуруза из Румынии. Еще хуже обстояло дело в Австрии: главенствовавшая в Четверном Союзе Германия снабжала в первую очередь себя, к тому же весь аппарат снабжения в Австрии никуда не годился. 16 января в Австрии паек муки на главу семьи был уменьшен до 475 грамм. В тот же день мы читаем в дневнике Чернина:

«Из Вены отчаянные вопли о помощи, о продовольствии. Меня просят немедленно обратиться в Берлин с просьбой о помощи, иначе катастрофа неминуема».

Одновременно с этим рабочие волновались из-за отсутствия сведений о ходе мирных переговоров. Накануне (15 января) в Вене состоялись массовые рабочие собрания, на которых были вынесены резолюции протеста по поводу отсутствия сообщений о мирных переговорах и были заявлены требования о заключении демократического мира и предоставлении Польше, Литве и Курляндии гарантий самоопределения. 17 января в Вене и ряде провинциальных городов вспыхнула забастовка. В Вене забастовал арсенал, заводы, работающие на оборону, и частные заводы. То же происходило и в Нижней Австрии. В Брюнне, Кракове и Будапеште происходили демонстрации с требованием немедленного заключения всеобщего мира. «Дурные вести из Вены и окрестностей, – читаем мы в дневнике Чернина 17 января, – сильное забастовочное движение, вызываемое сокращением мучного пайка и вялым ходом Брестских переговоров».

Правительству пришлось пойти на уступки: оно обещало приложить все усилия для скорейшего заключения мира, реорганизовать на демократических началах продовольственное дело, демократизировать избирательное право в коммунах, сообщать о ходе мирных переговоров и отменить милитаризацию рабочих организаций. Австро-венгерская социал-демократия поспешила удовлетвориться этими обещаниями. Адлер заявил, что рабочие добились всего, чего можно было добиться при создавшихся условиях. Однако, несмотря на согласие ЦК соц. – дем. на прекращение забастовки, волнения продолжалась. Тем временем события в Австрии нашли себе отклик в Германии. И здесь основными поводами для волнений послужили продовольственные затруднения и затяжка переговоров. Основным лозунгом движения являлось и здесь требование немедленного заключения демократического мира.

Начавшаяся в Берлине забастовка немедленно перекинулась в провинцию. Забастовали Крупповские заводы, Данцигские верфи, Гамбургские заводы «Вулкан», заводы военных снаряжений в Киле, остановилась военная промышленность Берлина и окрестностей. В Берлине, где бастовало до полумиллиона человек, образовался совет рабочих депутатов, выставивший следующие требования: 1) заключение всеобщего демократического мира, 2) введение всеобщего избирательного права в Прусский ландтаг, 3) освобождение арестованных и 4) реорганизация продовольственного дела. Одновременно с этим состоялся ряд крупных демонстраций против войны. 1 февраля Берлин и ряд других крупных центров движения были объявлены на военном положении. При пассивном, а иногда и враждебном отношении к движению социал-демократов и профсоюзов, объявивших себя «нейтральными» и отказывавших в выдаче пособий бастующим рабочим, германскому правительству удалось справиться с движением. Оно было подавлено, совет был разогнан и на время «порядок» был восстановлен.

Поскольку в этот момент уже выявились по вопросу о мире разногласия как внутри РКП, так и между коммунистами и левыми эсерами, всякая конкретизация директив могла бы еще более обострить борьбу мнений и столкнуть на съезде отдельные части РКП между собой. Поэтому резолюция была нарочито составлена таким образом, чтобы, не давая конкретных директив, предоставить ЦК РКП и советскому правительству свободу действий.

Революционное движение в Германии и Австрии – действительно достигло к этому времени небывалого размаха. События развертывались под лозунгом «хлеба и мира». Непосредственным поводом к выступлениям послужило ухудшение продовольственного положения. Население голодало: зимой 1916–1917 года в Германии не хватало даже картофеля, который был заменен брюквой, с трудом доставлялись в далеко недостаточных количествах пшеница и кукуруза из Румынии. Еще хуже обстояло дело в Австрии: главенствовавшая в Четверном Союзе Германия снабжала в первую очередь себя, к тому же весь аппарат снабжения в Австрии никуда не годился. 16 января в Австрии паек муки на главу семьи был уменьшен до 475 грамм. В тот же день мы читаем в дневнике Чернина:

«Из Вены отчаянные вопли о помощи, о продовольствии. Меня просят немедленно обратиться в Берлин с просьбой о помощи, иначе катастрофа неминуема».

Одновременно с этим рабочие волновались из-за отсутствия сведений о ходе мирных переговоров. Накануне (15 января) в Вене состоялись массовые рабочие собрания, на которых были вынесены резолюции протеста по поводу отсутствия сообщений о мирных переговорах и были заявлены требования о заключении демократического мира и предоставлении Польше, Литве и Курляндии гарантий самоопределения. 17 января в Вене и ряде провинциальных городов вспыхнула забастовка. В Вене забастовал арсенал, заводы, работающие на оборону, и частные заводы. То же происходило и в Нижней Австрии. В Брюнне, Кракове и Будапеште происходили демонстрации с требованием немедленного заключения всеобщего мира. «Дурные вести из Вены и окрестностей, – читаем мы в дневнике Чернина 17 января, – сильное забастовочное движение, вызываемое сокращением мучного пайка и вялым ходом Брестских переговоров».