Карла дель Понте - Охота. Я и военные преступники

Разногласия, связанные со структурой обвинительного заключения, являли собой еще одну проблему. Нашей целью было объединение трех обвинений против Милошевича в единый процесс и представление дела в хронологическом порядке. Если бы прокурор начал с представления доказательств, связанных с войной в Хорватии в 1991 году, потом перешел к войне в Боснии и Герцеговине с 1992 по 1995 годы, а затем — к преступлениям, совершенным в Косово в 1998–1999 годах, можно было бы проследить формирование и развитие преступных намерений Милошевича в меняющихся обстоятельствах. В конце 2001 года мы направили в судебную палату запрос на объединение трех обвинений в один процесс. У нас было немало оснований для такого запроса, кроме желания представить материал в хронологическом порядке.

Во-первых, основополагающий принцип уголовного права гласит, что обвиняемый имеет право быть судимым за все преступления, которые ему вменяют. Во-вторых, жертвы имеют право рассчитывать на справедливое и равное правосудие: жертвы из Боснии и Герцеговины, где были совершены самые вопиющие преступления, заслуживали такого же отношения, как и жертвы из Косово и Хорватии. В-третьих, прокурорская служба хотела выиграть время: обвинение по Косово было подготовлено хуже всего просто потому, что срок, отведенный на следственные действия, в особенности в Сербии, был весьма ограничен. Судебная палата отклонила прокурорский запрос и постановила, что слушания начнутся с обвинения по Косово. Прокурор оспорил отклонение запроса. Апелляционная палата отменила первоначальное решение и постановила объединить все три обвинения в единый процесс. Недовольные этим решением судьи судебной палаты, Ричард Мэй, Патрик Робинсон с Ямайки и О-Гон Квон из Южной Кореи, немедленно постановили, что суд над Милошевичем начнется с разбирательства обвинений по преступлениям, совершенным в Косово, тем самым полностью проигнорировав планы прокурорской команды. Я считаю, что судьи судебной палаты решили наказать прокурорскую службу, оспорившую их решение по запросу об объединении дел. Это имело очень серьезные последствия.

Осенью 2001 года товарищ прокурора Грэм Блуитт и руководитель прокурорской службы американец Майкл Джонсон отправились в Лондон, чтобы пригласить британского барристера Джеффри Найса, который был старшим прокурором трибунала по бывшей Югославии, подключиться к делу Милошевича. Вернувшись в Гаагу, они сообщили мне, что Найс принял предложение. Лишь позже я узнала, что, по настоянию Найса, они согласились назначить его руководителем, координирующим работу трех старших прокуроров, курирующих различные обвинения. Таким образом, Найс становился начальником Райнвельда, отвечавшего за Косово, Грума, курирующего расследование по Боснии и Герцеговине, и Эрц-Рецлафф, занимавшейся Хорватией. У Джеффри Найса была прекрасная репутация, но он имел склонность окружать себя людьми, не оспаривавшими его точку зрения. Это делало конфликты с другими старшими прокурорами абсолютно неизбежными. Найс не терпел, когда вышестоящие руководители, которых он не уважал, оспаривали его мнение или отменяли принятые им решения. В трибунале таким руководителем, работавшим в другой стране и в другой юридической системе, оказалась я. Не знаю, могла ли я предвидеть конфликты, которые постоянно возникали между нами. Но даже если бы я это предвидела, то, думаю, не могла бы ничего сделать для их предотвращения.

Открытию процесса над Милошевичем предшествовала огромная работа по подготовке документов, вещественных доказательств, показаний свидетелей. Мы были готовы к тому журналистскому карнавалу, какой развернулся перед зданием трибунала в день начала процесса. На первом заседании суда я решила обратиться к судебной палате. Я призывала судей к размышлению, просила их представить себе горе и страдания, причиненные людям конфликтом в бывшей Югославии. Достаточно вспомнить хотя бы, что этот конфликт обогатил наш лексикон выражением «этническая чистка», которое стало символом бесчеловечности. Я говорила о том, что закон — это не абстрактная концепция, а живой инструмент защиты наших ценностей и регулирования жизни цивилизованного общества. Мы призваны доказать, что никто не может стоять над законом и попирать международное правосудие.

Я призываю обвиняемого Милошевича признать все обвинения против него. Я делаю это от лица международного сообщества и во имя всех государств-членов ООН, в том числе и государств, возникших на территории бывшей Югославии. Обвиняемый по этому делу, как и по остальным делам, рассматриваемым трибуналом, обвиняется как личность. Мы обвиняем его на основе его личной уголовной ответственности. Сегодня мы не судим ни государство, ни организацию. Мы не собираемся обвинять целый народ в совершении преступлений, даже в осуществлении геноцида. Обвиняя руководителей высшего звена, весьма соблазнительно перенести обвинение на весь народ, но такой ошибки следует избегать. Коллективная вина — не дело прокурора. Наш трибунал не созван для того, чтобы рассматривать коллективную вину…

Великолепный тактик и посредственный стратег, Милошевич стремился лишь удовлетворить собственное честолюбие, и ценой стали невыразимые страдания тех, кто противостоял ему или представлял угрозу для его личной власти. Ваша честь, обвиняемый Милошевич использовал все средства, абсолютно все, во имя личной власти. В его поступках не стоит искать высоких идеалов. За националистическими призывами и ужасами этнических чисток, за высокопарной риторикой и банальными фразами скрывается жажда власти… Жажда власти — вот что двигало Слободаном Милошевичем… а вовсе не личные убеждения, и уж конечно не патриотизм, не честь, не расизм и не ксенофобия…

Суд, который начинается сегодня, будет рассматривать трагические судьбы тысяч жертв Милошевича — хорватов, боснийцев, албанцев… [Но жертвами обвиняемого Милошевича стали не только они]… Я говорю о сербских беженцах, которым пришлось покинуть Хорватию, Боснию, и Косово. Милошевич искусно усиливал и подпитывал их страхи, манипулируя этими людьми ради осуществления собственных преступных планов. Многие заплатили за это своими жизнями, другие потеряли дома и надежду на будущее. Этих мужчин и женщин по праву можно причислить к числу жертв Милошевича, как, впрочем, и всех граждан Федеративной Республики Югославии, которым теперь придется восстанавливать из руин… страну, оставленную им в наследство обвиняемым Милошевичем…

Обвинение намерено доказать личную ответственность Слободана Милошевича за преступления, в которых его обвиняют… В этом заключается задача правосудия. Мы собираемся сделать это бесстрастно, постоянно вспоминая слова Иво Андрича [югославский писатель, лауреат Нобелевской премии], произнесенные им на еврейском кладбище в Сараево: «Если человечество хочет быть достойным своего имени, люди должны вместе выступить против международных преступлений, воздвигнуть мощный и надежный барьер и справедливо наказать всех тех, кто убивал отдельных людей и народы».[19]