Александр Байгушев - Русский орден внутри КПСС. Помощник М. А. Суслова вспоминает

Неожиданно для Столыпина оба спорящих крыла Союза Русского Народа опять сошлись — на возмущении «самостоятельностью» Столыпина. Ясно, что «соборники»-дубровинцы всегда «поправляли» Столыпина. Но тут и «обновленцы» — марковцы и пуришкевичевцы кровно разобиделись в общей обиде. Н.Е. Марков жестко вспоминает:

«Как только наступило “успокоение”, то есть разрушительная работа иудо-масонства ушла в Государственную Думу и в подполье, Союз Русского Народа стали определенно теснить, принижать и вести к разложению. Даже крупные государственные люди, как П.А. Столыпин, думали, что “мавр сделал свое дело и что мавру время уйти”. Не знакомые с шекспировской трагедией наши черносотенцы сформулировали это по-своему: “Кашку съел — чашку об пол”. И было именно так. Либеральная министерская мелочь, вроде Коковцева, Философова, Тимирязева, князя Басильчикова, барона Нольде и им подобных, злобно шипели на Союз Русского Народа и в своих ведомствах учиняли на членов Союза формальное гонение».

Марков зло разносит задним числом Столыпина за излишнюю увлеченность рутинной и трепливой думской деятельностью и забывчивостью о том, что его поставила не Дума, а сам народ — «черносотенные миллионы». За то, что столпинская «несомненно Русская власть» сама из-под себя и выбила народную опору, соблазнившись перейти на иудо-масонский механизм некоей заранее расписанной партийной борьбы и слепо согласившись на думскую деятельность. Широкие народные слои были отключены от политики, стали пешками для хитроумных операций вокруг голосования на выборах, совершенно не понимая, за кого голосуют. По-современному мы бы сказали: превратились в жертву выборных пиаров. Избирателей обманывали через газеты и попросту подкупали.

Но однако Марков кое-что и не договаривает. Все было за политическую кулисою уже давно не так гладко, как в массовых патриотических телеграммах в поддержку Столыпина. В какой-то момент Союз Русского Народа продолжил поддерживать Царя, а вот со Столыпиным «за кулисою», несмотря на всю его русскую фразеологию, у черносотенцев и всей правой русской общественности принципиально испортились отношения. Из-за крестьянства.

Советские историки разъясняют «столыпинскую реформу» как разрешение выходить из крестьянской общины на хутора и отруба (закон от 9 ноября 1906), укрепление Крестьянского банка, принудительное землеустройство и добровольное переселение малоземельного крестьянства на свободные земли, прежде всего в Сибирь. Конечно, это весьма узкое понимание. Но правда тут в том, что именно по этой разделительной линии разошлись Столыпин и Союз Русского Народа. За укрепление Крестьянского банка и за умную (только сугубо добровольно!) переселенческую политику черносотенцы благодарили Столыпина.

Но газеты Союза Русского Народа хором выступили против так называемых «правил 9 ноября» — как подрывающих сами устои традиционной русской крестьянской «соборной» общины и насаждающей, вместо национального русского общинного земледелия, кулаческие хутора. Пропагандистская кампания СРН пошла под звучным лозунгом: «В сознании народа царь не может быть царем кулаков» («Русское Знамя» от 10 дек. 1908 г.). Высказывания были резкими: «Все чисто теоретические рассуждения о благах личного, в частности хуторского землевладения по сравнению с общинным, совершенно не оправдывают правил 9 ноября, имеющих характер какого-то хищного союза власти с разрушителями общины» (там же, 2 ноября 1908 г.); «Допустим, что этот план удастся. Но к какой партии примкнут 90 млн. Обезземеленных крестьян? Тоже к октябристам или националистам? Нет, это будущие социал-демократы или социалисты-революционеры» («Старое Вече», 12 авг. 1911 г.).

Столыпин и сам понимал, что Союз Русского Народа во многом прав. Но считал, что Союз уж слишком не гибок — слишком прямолинеен. Особенно в критике «жидовствующей» интеллигенции. Что не так с ней надо грубо обращаться. Бывший саратовский губернатор П.П. Стремоухое вспоминал, как Столыпин жаловался ему на одного из руководителей Союза Русского Народа иеромонаха Илиодора: «Ужасно то, что в исходных своих положениях Илиодор прав, жиды делают революцию, интеллигенция, как Панургово стадо, идет за ними, пресса также, но приемы, которыми он действует (подогревая откровенный антисемитизм — А.Б.), и его безнаказанность все губят и дают оппозиции полное основание говорить, что она права».

Илиодора Столыпин попытался приструнить, но тот обратился сразу с жалобой к Николаю Второму, и царь по воспоминаниям иеромонаха лишь пробормотал что-то вроде «ты… Вы… ты не трогай моих министров». Илиодор вышел от царя и произнес проповедь против Столыпина, играющего в поддавки с еврейским капиталом. Илиодор напирал на враждебность крупного капитала, находящегося в еврейских кругах, всему населению. Его активно поддержали соратники-черносотенцы.

В свою очередь Столыпин начал уже в открытую всячески третировать свою опору — Союз Русского Народа, стараясь не то, чтобы загнать его в подполье, но хоть умерить его влиятельность. Этим он сам себе рыл могилу. Но Столыпин пошел в разнос. Он «всячески через своих подчиненных поддерживал рознь в Союзе Русского Народа» (см. «Падение царского режима: Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства», — М., — Л., 1924-27, т. 6). Доходило до абсурда. Черносотенцы, например, решили отпраздновать 200-летие Полтавской победы — торжественно вынести в Полтаве 750 знамен Союза Русского Народа. Полтавский губернатор докладывал Столыпину: «Почетный и действительный председатель Союза Русского Народа Дубровин подал мне лично письменную просьбу о разрешении всероссийского съезда Союза русского народа в г. Полтаве «9 июня текущего года при 10 000 делегатов». Правительство (Столыпин) однако «сочло необходимым запретить монархический съезд в Полтаве и существенно ограничить участие в торжествах черносотенных организаций».

Еще тревожнее и трагичнее обстояло дело с боевыми дружинами черносотенцев. Добившись «успокоения», Столыпин под напором «демократической общественности», то есть евреев, согласился разоружить и свою собственную единственную реальную силу против иудо-масонского терроризма. Проникшие во власть масоны давили на губернаторов, и те стали запрещать боевые организации Союза Русского Народа. Так было сначала в Одессе (кстати, с ведома Столыпина), Астрахани, Иркутске, потом в обеих столицах. Мало что «черные сотни» — то есть сам русский народ Столыпин разоружил. «Черносотенцам» порой не разрешалось устраивать даже благотворительные вечера, отказывалось в разрешении проводить собрания.