Ирина Кнорринг - Золотые миры.Избранное

Всё больней тоска в роковых мечтах,
Всё сильнее биение крови —
Когда вижу насмешку в длинных глазах
И загадочный римский профиль.

Золотистых волос её нежная прядь
Упала на смуглые плечи.
О, как не понять мне, как не узнать
Её злые, весёлые речи!

На.смешка застыла на тонких губах,
В браслетах смуглые руки.
Для чего — не знаю — велит судьба
Называть её злой разлукой.

Её смех серебристый пронзает стрелой,
Её сердце залито ядом…
Как смеётся она над моей тоской,
Над моим беспощадным взглядом!..

Дышит зноем день томительный,
Поле солнцем сожжено.
В сердце тише и мучительней,
В мыслях — пусто и темно.

Вьётся пыль с площадки теннисной.
Утомлённый меркнет взгляд,
Зной томит, движенья медленны,
Сосны пыльные шумят.

И тогда уже я видела
Очертанья жгучих бурь,
Уж тогда я ненавидела
Тёмно-синюю лазурь.

Для чего так много сказано?
Для чего печаль в глазах?
Так уныло, так нерадостно
Раздаются голоса.

Скован ум тоскою цепкою,
Жалят острые лучи.
И сильнее в сетку крепкую
Бьются звонкие мячи.

Как эта ночь была светла!
Я в гамаке лежала.
Смотрела, как луна плыла,
Как туча убегала.

Ловила звонкие шаги,
Движенья быстрой тени.
Я узнавала стон тоски,
Тоски моей последней.

Звучали где-то голоса —
Я их не узнавала…
От светлых окон полоса
Так медленно дрожала.

Луна — как жёлтое стекло…
Дрожащий свет из двери…
Я поняла, что всё прошло,
И не хотела верить…

Безнадёжна озёрная гладь
Далеко, под неверной луною.
Так спокойно, так грустно мечтать
В гамаке, под листвой кружевною.

Над прозрачной водою огни
Сквозь недвижный туман загорелись.
Однозвучные, скучные дни
Потянулись без смысла, без цели.

А в полях ни темно, ни светло,
Так тоскливо за тёмною далью.
Что мне счастьем казалось — прошло,
Да и было ли счастье — не знаю.

Над бульваром, над стройными зданьями
Ночь раскинула звёздный шатёр.
У стола, под стенами зеркальными
Оживлённый звучит разговор.

Шляпы, кружева, локоны чёрные,
Очертанья подмазанных лиц,
Будто цепи сдавили упорные,
Злые чары ночных небылиц.

Шумно-весело в сне электрическом,
Яркий свет ослепляет глаза…
Всё сильнее в тоске истерической
Стройных скрипок звучат голоса.

Мимо публика ходит нарядная,
Наполняет расчищенный сквер,
Всё мелькают костюмы парадные
И изысканность тонких манер.

Только будто всё больно обижено,
Будто веет невидимый рок…
Высоко, среди веток подстриженных
Тёмно-синего неба клочок.

Несётся звон далёкого костёла,
Густая мгла окутала поля,
А я всё вспоминаю день весёлый,
О чём, — то светлом вспоминаю я.

И ночь красивой, синей сказкой веет,
Давно погасли тусклые огни…
Мне всё равно: ничто уж не изменит,
Ничто уж не заполнит эти дни.

Я жить хочу, глядеть в глаза тревоге,
Изведать яд мучительной тоски,
Смотреть, как силуэт мелькает по дороге,
Ловить смолкающие, гулкие шаги.

Смотреть, как медленно сверкая, гаснет небо,
Смотреть на кружево бесчувственных теней,
И всё твердить, что сон мой даже не был,
Что нет мечты моей, что нет души моей.

Я жить хочу в дурмане ночи душной,
Чтоб теплились в душе последние огни.
И страшно мне, что слепо-равнодушны,
Ползут пустые, гаснущие дни.

Бесцельный день прошёл, и снова
Лежу одна на гамаке,
И жизни странные оковы
Несу одна в немой тоске.

И странно мне, что ночь чернеет,
Что ярко блещут маяки…
Всё слышу слабый стук у двери
И торопливые шаги…

Давно не верю и не жду я,
Все дни равны, как связка бус.
И только на тоску глухую
Ещё, быть может, отзовусь.

Я люблю смотреть на тени,
На узорчатые тени.
Так сверкает день весенний,
Так погаснул день последний.

Я люблю ловить дурманы
Средь уснувшего Сфаята,
И нетронутые раны
Заливать холодным ядом.

Я люблю смотреть на море,
На огни у вод залива,
Знаю я: в морском просторе
Всё исчезнет боязливо.

Жду, не требую ответа,
Но прощать я не умею.
Всё коплю, коплю приметы
И тоской хмельной хмелею.