Джон Андерсон - Че Гевара. Важна только революция

38

Здесь и далее перевод речи Че Гевары с испанского языка взят с интернет-сайта: http://chehasta.narod.ru/aaconfer65.htm. (Переводчик не указан.)

Че, по-видимому, имеет в виду, что после подписания «Майамского пакта» он на короткое время разуверился в Фиделе. (Примеч. авт.)

По словам Алейды, помимо записанных на магнитофон стихов, которые оставил ей Че, муж также сочинил специально для нее некое стихотворение. Вдова Гевары до сих пор его никому не показывала. Алейда говорит: «Оно мое. Мир сможет прочесть это стихотворение только после моей смерти». Алейда держит в тайне подробности своей жизни с Че. Их старшая дочь Алюша рассказала мне, что, только когда она собралась пойти по стопам отца и отправиться в качестве врача в Никарагуа, где шла гражданская война, только тогда страх потерять дочь заставил мать открыть душу. Алейда впервые прочитала Алюше любовное послание Че, которое хранилось под замком в специальном ящике у них дома.

Помимо широко известного прощального письма своим детям Че также посылал им из Африки открытки и писал так называемое «говорящее письмо», в котором трогательно признавался в своих родительских чувствах.

Отправившись к Че в Конго, Помбо оставил на Кубе жену, с которой прожил менее трех лет, а также маленького сына, Гарри-младшего. Его супруга, Кристина Кампусано, в свое время работала секретарем у Че; кроме того, она была подругой Ильды Гадеа и Алейды. Семьи подчиненных Че в те дни поддерживали очень тесные отношения: так, Тума был шафером на свадьбе у Помбо и Кристины.

Кристина признает, что женам было «ну просто ужас как тяжело», поскольку все они редко видели своих мужей. «Когда те были на Кубе, то проводили все время с Че, затем они отправились в Конго, оттуда в Боливию». Кристина смогла навестить Помбо в Европе: для нее специально разработали «легенду», согласно которой она ехала туда учиться. Ее муж жил тогда в тайном укрытии на территории кубинского посольства в Париже.

После отправки Помбо в Боливию Кристина, так же как и Алейда, получила заверения в том, что сможет поехать туда, когда «будут подходящие условия». Впрочем, дальше курсов военной подготовки дело не зашло: Помбо посчитал, что их сын Гарри слишком мал для того, чтобы остаться без опеки.

Папи также оставил на родине жену и маленького сына. Один только Тума не имел поначалу детей, но и он после возвращения на Кубу из Праги успел зачать со своей женой ребенка; их сын, которого ему не суждено было увидеть, родился уже после отъезда отца в Боливию.

Поскольку никаких исчерпывающих документальных свидетельств о конкретных перемещениях, встречах и местах пребывания Че в период между его исходом из Конго и возвращением на Кубу, по-видимому, не существует, автор данной книги базировал свое повествование на наиболее достоверных из доступных ему источников. И в первую очередь сюда относятся воспоминания Алейды Марч, генерала Гарри Вильегаса (он же «Помбо»), Мануэля «Барба Рохи» Пиньейро, Хуана Карретеро (он же «Ариэль», видный представитель кубинской службы разведки и дипломат) и Оскара де Карденаса, который был заместителем Улисеса Эстрады и курировал Африканское подразделение кубинской разведывательной службы в то время, когда Че покинул Конго. Все они утверждают, что Че отправился из Танзании в Прагу, а оттуда — назад на Кубу.

Но есть и другие версии. Марио Монхе, бывший секретарь компартии Боливии, рассказал автору книги, что, как ему стало известно из источника, который он предпочел не называть, Че, оставив Танзанию, отправился в Германскую Демократическую Республику, где жил «под протекций немецких разведывательных ведомств».

Другой осведомленный источник на Кубе также указал на возможность того, что Че провел «какое-то время» в ГДР во время своего пребывания в подполье, а после этого тайно побывал на Кубе по пути в Боливию осенью 1967 г. Этот источник добавил, что Алейда, возможно, встречалась с ним тогда. В том случае если эти сведения истинны, выходит, что ни Алейда, ни кубинское правительство не готовы их пока признать. (На вероятность пребывания Че в ГДР указывает и материальное свидетельство, изъятое у него в Боливии при взятии в плен. Одна из двух тетрадей, в которых Че Гевара вел свой дневник, — первые записи в ней датируются ноябрем 1966 г., — была произведена в Восточной Германии.)

Алейда Марч рассказала автору книги, что она трижды тайно встречалась с Че за границей. В первый раз это было в январе-феврале 1966 г. в Танзании; во второй раз — в Праге, перед его возвращением на Кубу в середине 1966 г.; относительно третьей встречи она ничего конкретного не сообщила.

Очередная подпольная кличка Че: в Африке он был Тато, в Праге стал Рамоном, а в Боливии, помимо Рамона, его будут также называть Монго и Фернандо. (Примеч. авт.)

Во время пребывания на Кубе автор данной книги получил неполную копию рукописного оригинала дневника Папи, а также машинописный вариант, подготовленный им позднее, и копию текста с внесенными им исправлениями. Приведенная здесь выдержка взята из машинописного документа. В 1996 г. на Кубе и в Аргентине с одобрения кубинского правительства была издана отредактированная версия дневника Помбо, до этого целых 30 лет находившегося под запретом. Этот важнейший пассаж в ней отсутствовал. (Помбо, чье настоящее имя Гарри Вильегас, является действующим генералом кубинских Революционных вооруженных сил и преданным фиделистом.) (Примеч. авт.)

Сотрудники Пиньейро, похоже, переусердствовали, убеждая Фиделя, что условия для отправки Че в Боливию сформировались наиболее подходящие. Люди, близкие Че на Кубе, в частных беседах склонны винить Пиньейро и его агентов в том, что они «натворили» в Боливии. Лишь немногие предполагают, что имело место предательство, в основном говорится о таких вещах, как непрофессионализм и «гуаперия» (этим термином на Кубе обозначают зазнайство), которые привели к цепи многочисленных ошибок при осуществлении боливийской операции.

Большинство оставшихся в живых согласны с тем, что одной из этих «ошибок» стало решение отозвать агента Ренана Монтеро из Ла-Паса после преждевременного обнаружения партизан в марте 1967 г. В результате крошечная городская ячейка, состоявшая из Лойолы Гусман, Умберто Васкеса Вьяньи и Родольфо Салданьи, осталась без связи как с Гаваной, так и с партизанами. Летом 1967 г. силы партизан оказались раздроблены на четыре части, каждая из которых не имела связи с остальными.