Джек Мэтлок - Смерть империи

Однако область, в которой я действительно нуждаюсь в помощи, — так это в экономике. В плане политическом я достаточно ясно представляю себе, к чему хочу придти, Я ведь изучал право и, хотя это было своеобразное право, тем не менее нам преподавали и принципы «буржуазного законодательства». Возможно, я не всегда это показываю, но я знаю, куда в этом плане мы движемся. А вот экономика — другое дело. Откровенно говоря, я знаю, что мы должны изменить существующую систему, но — хотя мне и неприятно в этом признаваться — я не представляю себе, как к этому подступить. Ваша система, похоже, работает, но она не заработает в моей стране, если люди не изменятся.

И тут мы подходим к главному: говоря о том, что мне нужна поддержка, я имею в виду не только деньги. Мне нужна помощь в определении того, что я должен сделать. На моих людей рассчитывать нечего. Они, как и я, ничего не понимают в рыночной системе. Всего пять лет тому назад они говорили каждому встречному и поперечному, что у нас лучшая система в мире, а теперь они говорят, что все плохо, но достаточно выполнять то, что они предлагают, и все наладится. Да ведь если я собираю на совещание двадцать пять человек, я слышу тридцать девять мнений.

А вы хотите сидеть в сторонке и ждать, пока у нас появится и заработает рыночная система. Тогда вы решите, что предпринять. Вам бы следовало быть банкиром — я слышал, ваши люди никогда не дадут в долг, пока проситель не докажет, что деньги ему не нужны. Но я считал, что государственные деятели–другие. Они должны идти впереди, а не вступать в игру лишь тогда, когда их ждет верный выигрыш. Неужели вы не готовы рискнуть, чтобы переделать мир к лучшему?

Ну хорошо, вы говорите мне, что наша нынешняя программа не годится. Я знаю, что вы правы, и потому так сегодня и резок. Но, черт побери, я вот уже два года даю понять, что нам не помешал бы ваш совет. И я не имею в виду избитые сентенции вроде: «Если возникнет боль, ускорьте темп». Этому я научился у Маккиавелли задолго до того, как встретил Джима Бейкера. В прошлом году вы прислали группу бизнесменов для встречи со мной, и они сказали, что мы правильно сделали, отказавшись от плана Шатали–на, а теперь все говорят, что мне следовало его принять. Если вы тогда так думали, почему же, черт побери, вы этого не сказали? Скорей всего, я бы ответил — не суйте нос в чужие дела, но если бы вы дали мне понять, что поможете при возникновении трудностей, все приняло бы другой оборот.

Не поймите меня превратно. Я знаю, вы не можете наставить меня и сказать, что надо делать. И я, безусловно, не хочу, чтобы вы принялись учить меня. Ваши институты, скорее всего, не смогут без больших изменений функционировать в нашей стране, и нам придется самим их создавать. Мы ведь люди гордые и нелюбим, когда иностранцы пытаются влезать в наши дела. Не стану утверждать, что с нами легче всего на свете работать. Но я думаю, что наша проблема в значительной мере является и вашей. Если мы потерпим неудачу, это будет трагедией для нас, но это будет очень нелегко и для вас. Откуда вы возьмете дополнительно сорок или пятьдесят миллиардов долларов в год на оборону, если победят наши тоталитаристы? А в моей стране, знаете ли, все еще находится свыше тридцати тысяч атомных боеголовок, если говорить только о них.

У вас большой опыт функционирования рыночной системы. У нас нет никакого, но мы знаем наше общество лучше, чем вы. Так почему бы нам не вместе подойти к решению этой проблемы? Почему бы на равных не работать над обшей проблемой? Трумэн и Маршалл нашли способ сотрудничества с Западной Европой в 1947 году, и мои люди говорят мне: главным были не деньги, а создание соответствующих институтов, навыков сотрудничества, объединение опыта. Наша ситуация — другая, но разве не следует применить тот же принцип? Неужели вы не можете предложить какой–то метод объединения наших лучших мозгов, а также мозгов из других стран «семерки», чтобы они вместе выработали какие–то решения? Я приму все здравые рекомендации, какие вы можете дать, если вы их предложите достойным образом, но я хочу получить ваши заверения в том, что если я приму ваши советы и попаду в сложную ситуацию, вы и ваши друзья придете мне на помощь! Не сидите в стороне и не выискивайте оправданий, даже самых хороших. Если мы упустим эту возможность, мы будет выглядеть не очень красиво в книгах по истории. Я имею в виду — мы оба».

Плод воображения? Конечно. А насколько точный? Я в этом абсолютно уверен.

Было ли что–то такое, что Бушу следовало сказать, но он не сказал? Возможно, хотя, по всей вероятности, было уже слишком поздно, и это ничего не изменило бы. Однако учитывая отношения Буша с Горбачевым, я считаю, что Буш приличном контакте мог бы более эффективно проявить свою дружбу, дав откровенный совет, и я считаю, что Горбачев отнесся бы к этому очень серьезно.

Я рисовал такую картину: после того, как подали десерт, Буш пригласил Горбачева в соседнюю комнату для разговора наедине в присутствии только переводчика. Думаю, он мог быть вполне откровенен, поскольку разумно было предполагать, что в комнате нет подслушивающих устройств КГБ. Буш мог сказать следующее:

«Михаил, мне понятно ваше огорчение, Мы не оказали вам необходимой помощи — это факт, и вы правы, указывая на это. Но так произошло не потому, что мы не хотим помочь. Мы хотим, но, говоря откровенно, вы не облегчаете нам дела. Вам не поможет, если я брошу деньги в эту бездонную яму, именуемую «государственным сектором»; даже если бы я смог набрать для этого денег, это сделать невозможно. Ничего не вышло бы, и люди быстро отказались бы от идеи оказания вам помощи, так что я не смог бы вам помочь и потом, даже если бы вы разработали разумную программу.

Я понимаю, вы не можете завтра все изменить, но вы должны найти способ развязать руки силам, которые так или иначе приведут вас крыночной экономике. Вам к ней не придти, если вы станете действовать сверху, так что надо отобрать контроль за экономикой у бюрократов. Освободите место для частного сектора и дайте людям волю. Да, некоторое время ситуация будет похожа на хаос, но я подозреваю, что ваши люди поведут себя более ответственно и творчески, чем вы полагаете. Если вы примите решение, позволяющее рассчитывать на успех, я постараюсь вместе с моими коллегами оказать вам весьма значительную поддержку. Но она зависит от программы, вызывающей доверие, и должна быть привязана к определенным проектам. Я не смогу добиться для вас денег для поддержания дышащих на ладан государственных предприятий.

Я не знаю точно, что вы должны делать, чтобы создать рыночную экономику, но меня тревожит то, что вы движетесь сейчас в неверном направлении. Возможно, нам следует объединить усилия с нашими европейскими и японскими друзьями в поисках ответов на ваши проблемы. И если такая идея вам нравится, дайте мне знать, и я постараюсь как можно быстрее все раскрутить.