Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙII

Немало отличились ученики наши тем, что вынесли из женской школы все имущество, что только можно было вынести, а потом обратно внесли все, — так что все оказалось целым и сохранным у девочек, начиная от брошенных ими постелей ихних до последней мелочи в их частном имуществе.

Конечно, не без убытка, хотя и благополучно кончившийся пожар: нужно было угостить защищавших наши места, — для чего тотчас же, по утишении огня, куплен был бочонок вина в семь ен, потом «о–рей», — кому одна ена и «теногуй», кому пятьдесят сен, тридцать сен и тоже. Всего сорок девять ен. Ученики за свой подвиг почти весь день отдыхали и угощены апельсинами. Мы с Накаем, впрочем, невозмутимо весь день занимались своим делом. Из полиции прислан был чиновник изъявить соболезнование, что де потревожились. От доктора Сасаки тоже приходили поблагодарить, что некоторые больные укрылись у нас. Я, с своей стороны, послал карточки старику Сасаки и его сыну с приветствием, что так благополучно избежали большой беды.

6/18 февраля 1897. Четверг.

Вследствие представления о. Матфея Катета и прошения Павла Секигуци, христианина в Оогаки, Моисей Мацунага оставлен так катихизатором для трех мест: Оогаки, Ооябу и Гифу. В Хамамацу послать решительно некого, и потому Церковь там остается под непосредственным ведением о. Матфея; написано ему, чтобы он поочередно совершал службу: одно воскресенье в Сидзуока, другое в Хамамацу; расстояние между сими городами три часа по железной дороге.

Из Фукурои — описание освящения тамошнего новопостроенного церковного дома. Христиане издержали на постройку пятьсот ен, что для такой малой Церкви очень значительно. Описание от катихизатора Якова Ивата и от о. Матфея, который прибавляет в своем письме сожаление, что Ивата оказывается совсем ленивым катихизатором, и вместе сетование на о. Петра Кавано, у которого прежде служил Ивата, и который очень расхваливал его.

Симон Тоокайрин из Неморо также прислал описание вновь построенного тамошнего церковного дома: здание очень целесообразное: Церковь, при ней огромная зала для собрания христиан и дальше помещение для семейного катихизатора. Ныне здесь, при Миссии, пишется полный комплект иконостасных икон для Церкви.

Мы с Павлом Накаем кончили исправление перевода Евангелия от Матфея. Завтра примемся за Евангелие от Марка.

7/19 февраля 1897. Пятница.

Было бракосочетание нашего юного литератора Тимофея Секи (из кончивших курс Семинарии), состоящего помощником редактора журнала «Синкай», с Раисой Ито, воспитанницей нашей Женской школы, состоящей ныне учительницей в ней.

Когда я был в Церкви, при венчаньи, в четвертом часу, приехал секретарь Посольства Сомов просить окрестить в воскресенье его сына, что и будет совершено.

С трех часов пошел снег, и ныне, в десять часов вечера, продолжает идти. Отчего сделалась зима наподобие русской, что приятно на взгляд, неприятно на деле, ибо вот уж я и теперь с насморком, а несколько еще сырых дней впереди от этого снега!

8/20 февраля 1897. Суббота.

Прибыл Павел Окамура из Хамамацу с семейством на пути в Эцинго, но теперь еще такой холод, и дорога из Наоецу (докуда есть железная дорога) в Эцинго, по берегу, такая дурная, заваленная снегом, что можно только пешком путешествовать, по словам Стефана Кондо, сегодня же прибывшего по этой дороге из Касивазаки, и именно шедшего пешком до Наоецу, ибо ни на лошади, ни на тележке нельзя, — снег слишком глубок. Итак, придется, кажется, отправить одного Окамура, а жену и детей его оставить здесь, наняв им квартиру, пока тепло станет.

Стефан Кондо, катихизатор в Касивазаки, прибыл вызванный отцом больного Ильи Танаки. Стефан хороший «хари–ися»; недавно он вылечил Григория Минова, тоже учившегося в Семинарии и вышедшего по болезни, наподобие той, что теперь у Танака. Он возьмет Илью из госпиталя и поживет с ним неделю, посмотрит, сможет ли вылечить; если да, то повезет его домой в Симоямада (близ Касивазаки); если нет, то Илья будет оставлен здесь в госпитале для умалишенных. Просил Стефан комнаты для него и Ильи в Миссии, но решительно нет свободной. Поместился он у о. Метоки, теперешнего своего священника, где есть свободная комната. Для церковной службы Илья Танака во всяком случае потерян, хоть и вылечен будет.

Был из Церкви в Набурихама христианин Наганума; говорил, что христиане блюдут веру, но жаль, что катихизатор из Накасима посещает их весьма редко, месяца в два раз, а о. Иов Мидзуяма почти совсем не бывает; а между тем поблизости город Огаци, где при Николае Явата тоже зарождалась Церковь. Нужно иметь это в виду.

9/21 февраля 1897. Воскресенье.

В Церкви было немало и русских, как: Небогатов, командир крейсера «Адмирал Нахимов», человек десять матросов, и прочих. После Литургии приехал адмирал Михаил Алексеевич Реунов с женой Софьей Ивановной; приехали к Обедне, но запоздали. Очень приятно было видеться с Реуновым, моим знакомым еще 1862 года, когда он был мичманом; собирал, между прочим, коллекцию монет, чем и я в то время занимался; мы менялись с ним монетами, причем от него, как кругосветного плавателя, перепало мне несравненно более, чем обратно. После пожара 1865 года расстроилась моя коллекция, и остаток я подарил какому–то приятелю японцу…

Были также в Церкви сегодня двое, едущих из Америки на работы по железной дороге в Приморской области, но воры обокрали их — денег на дорогу не хватило. Один — совсем русский, механик Иван Черкасов, другой — славянин, Василий Русинин, слесарь, — униат, присоединенный к Церкви Преосвященным Николаем в Сан–Франциско, о чем имеет свидетельство. Просили в долг; я сказал, что еду в Посольство на крещение; быть может, соберу и так. Бог помог; Анна Эрастовна Шпейер приняла участие, и на дорогу до Владивостока достаточно им собрано и вручено.

Крещение младенца Сергия, сына секретаря Александра Сергеевича Сомова, совершено в Церкви Посольства при восприемниках Иване Ивановиче Чагине, лейтенанте, морском агенте, и Анне Эрастовне Шпейер. Пел о. Авель, священник с крейсера «Адмирал Нахимов». Я был в новой митре, выписанной для Посольской Церкви о. Сергием, которую там и оставил.

Семейство Павла Окамура было у меня: трое детей — девочки восьми, шести и трех лет — все нежные и слабые, и милые, точно цыплята; куда им теперь в холод на север! Здесь будет найдена квартира для них с матерью, а Павел Окамура отправится один, и это для него, как катихизатора, будет очень полезно, ибо он дома при детях только нянька.

О. Павел Савабе ныне и воодушевленный, но и «себе на уме». Приходил просить девять ен прибавки к жалованью. Девять ен ему давала до Собора Церковь в Коодзимаци. Когда стали оттуда христиане просить поставить священником сына его, Алексея, я потребовал, чтобы сделали прибавку к ныне получаемым им от Миссии двадцати енам, ибо–де для священника это будет недостаточно. Церковь в Коодзимаци, после многих совещаний, предоставила мне поручную запись, что будут давать Алексею Савабе девять ен, а сей при сем представил согласие, — мол, «доволен буду и от Миссии больше не потребую». Так Алексей Савабе был поставлен священником в полной моей уверенности, что ему христиане Коодзимаци дают девять ен. Оказалось, что меня обманули и сделали это совершенно по–иезуитски: на деле девять ен давали, а в душе говорили: «Это те девять ен, что доселе идут о. Павлу, мы их не отнимаем, но и не прибавляем к ним». А я, между тем, был уверен, что это новые девять ен для о. Алексея, а вовсе не те, что они отдавали о. Павлу. Досадно, что попался в такую ловушку, и досадно более всего на бессовестность христиан вроде Петра Секи, который оказывается главным мерзавцем при сем. Но так как о. Павел не в первый уже раз просит дать ему сии отобранные от него девять ен, то я дал, но не от Церкви, а от себя лично; я обманутым мерзавцами быть могу, но Церковь не может и не должна быть.