Красная площадь - Тополь Эдуард Владимирович

Тот замялся, сказал:

- Нет, пожалуй. Сейчас поздно, в другой раз… А по Москве с полчасика можно…

- Спасибо, - сказал я ему. - Я думаю, что они устали сегодня. Мы подвезем Антона домой, на Пресню, а потом мне еще нужно в Первый мединститут, в анатомичку.

- А что? Я сегодня не у тебя ночую? - спросил Антон.

Я давно ждал этого вопроса. По субботам Антон обычно ночевал у меня, но сегодня, когда у меня поселилась Нина, это было ни к чему.

- Я же тебе сказал, что у меня еще есть дела. Сегодня ты будешь ночевать у мамы…

Антон отвернулся к окну, и больше я в этот вечер не услышал от него ни слова. На Пресне, когда мы остановились у его дома, он молча вышел из машины и, не повернувшись, худой и прямой, ушел в свой подъезд. И я впервые заметил, что куртка на нем далеко не новая, а кроличья шапка вытерта. «Сын следователя по особо важным делам ходит как оборванец», - подумал я. Но на новое пальто и пыжиковую шапку его отец еще денег не заработал, а точнее - именно эти деньги прокутил в Сочи, в отпуске. Что ж, нужно срочно заработать другие. Нужно расследовать это дело, тогда и зарплата будет побольше, рублей четыреста могут назначить в месяц, а это уже и сыну на пальто хватит, и на Ниночек останется…

- Пироговская улица, - сказал я. - В Первый мединститут.

Ниночка, сияя глазками, прижалась ко мне на заднем сиденье.

- Но имей в виду, - говорил я ей, когда мы отпустили машину возле входа в анатомический театр Первого медицинского института, - анатомичка - это тебе не цирк, это попросту говоря - морг. И покойнички воняют, тебя с непривычки может стошнить.

- Я хочу быть с тобой везде! Меня не стошнит! - упрямо сказала она, спускаясь рядом со мной по лестнице мимо «холодильника» - зала, где хранятся трупы, - в анатомический зал.

Здесь, в разных концах анатомички, за сепарационными столами работали несколько человек.

Борис Градус - один из наших лучших, если не самый лучший эксперт-патологоанатом - крепкий, широкий в плечах, с большой и лысой, как бильярдный шар, головой и с роскошной иссиня-черной окладистой бородой - ну, настоящий еврейский мясник в окровавленном переднике и со скальпелем в левой руке - повернулся к нам от сепарационного стола, где лежало наполовину укрытое простыней тело.

- Ого, кто прибыл! - сказал он. - Привет! Экскурсию привел?

- Почти… - ответил я.

- А я думал, очередную жертву автокатастрофы везут. Как в Москве гололед или снегопад - так у нас тут работы невпроворот, ездить люди не умеют, аварии каждые десять минут.

- Знакомьтесь, - сказал я. - Это Нина, моя племянница.

- Понятно, - сказал со значением Градус. - Извините, барышня, руки у меня в перчатках. - И, окинув Ниночку профессиональным раздевающим взглядом, сказал мне укоризненно: - А больше ты такую девочку никуда не мог сводить? Ни в ресторан, ни в театр, в морг привел!

- Я по делу, - сказал я.

- Ну еще бы! Кто же в морг без дела ходит? Покойники разве, так и тех приносят.

Ниночка, слегка побледнев, отвела глаза от выреза в простыне, укрывавшей труп на сепарационном столе. Я и сам старался не смотреть на этот вырез - там торчали еще не зашитые в тело, вывороченные при автокатастрофе внутренности. Легкие были почерневшие, в густой никотиновой слизи - покойник был заядлым курильщиком. Но смотреть в этом зале больше было не на что - в глубине комнаты работали над двумя трупами еще два медбрата и какая-то незнакомая мне молоденькая ассистентка, скорей всего - очередная студентка или аспирантка мединститута, которую привораживает Боря Градус. Вдвоем с малознакомым мне медбратом она пришивала покойнице отрубленную часть черепа с уже отмытыми от крови волосами.

- Тоже катастрофа? - спросил я у Градуса, кивнув в ту сторону.

- Нет, топором, - сказал он. - Небольшая семейная ссора после четвертой бутылки водки. Ну как вам, Ниночка, нравится у нас?

- Интересно… - храбро сказала Нина.

- Ого! Молодец! А в мединститут не хочешь поступить? Могу устроить по блату.

- Ладно, кончай, - сказал я. - Слушай. Я веду дело о смерти Мигуна. Кто его гримировал перед похоронами? Ты?

- Нет, мне таких чинов штопать не доверяют. Я беспартийный. Да и слава Богу. На меня этих покойников хватает. А что тебе нужно?

- Поговорить с тем, кто его гримировал.

- Вскрывала его наша кошерная бригада - Туманов, Живодуев и Семенов, - сказал он.

- Вот именно, но ты же понимаешь - с ними говорить без толку.

Он кивнул. Эксперты, вскрывавшие Мигуна, - заведующий моргом Живодуев и его заместитель Семенов, которые всегда производят вскрытие отбывших в небытие членов правительства, - были проверенными в КГБ людьми и никогда не скажут ничего, кроме того, что написали вмеcте с Тумановым в акте судебно-медицинского исследования.

- А тебе как - для проформы нужно поговорить или… - спросил тем не менее Градус.

- Вот именно - «или», - сказал я, глядя ему в глаза.

- Тогда вот что, - он понизил голос. - Вон стоит Сан Саныч, он гримировал твоего Мигуна. Но без армянского коньяка разговаривать с ним не советую. Сбегай за коньячком, только хорошим, отборным, а я пока устрою твоей племяннице экскурсию по анатомичке. Ниночка, как вы насчет чистого спирта? Не брезгуете? Медицинский, - и он достал из стеклянной тумбочки с хирургическими приборами и инструментами пузатую колбу с медицинским спиртом. - Не бойтесь, это для храбрости.

- Только не спои мне ребенка, - сказал я и вышел из зала.

Вернувшись через 15 минут с бутылкой армянского коньяка, я застал Градуса и Нину с медицинскими склянками вместо рюмок в руках.

- Уже вернулся? - сказал Градус. - Быстро! Дрейфишь за племянницу? Любит он вас, значит, Ниночка. Бережет. Давай, старик, тебе тоже нальем. И вот маслинки.

- Поехали! - он поднял свою склянку: - За наших прекрасных «племянниц» с их алыми губками! - произнес он и, подняв торчком бороду, опрокинул в рот полную склянку спирта, а затем проворно забросил туда же матово-влажную маслинку. Мимо нас Сан Саныч и его ассистентка прокатили на тележке уже «готовую», укрытую простыней покойницу, жертву семейного скандала. Теперь ей лежать в «холодильнике» до похорон.

- Нина, сначала выдох, полный выдох, - предупредил я Нину, чтобы она не поперхнулась спиртом с непривычки.