Виктор Каннинг - Венецианская птица. Королек. Секреты Рейнбердов (сборник)

Гримстер лежал в постели. В окна с отдернутыми шторами виднелся косой дождь. Лили вышла из ванной в халате, улыбнулась и включила радио – послушать новости. Затем прошла по комнате – халат свободно распахивался, но она теперь чувствовала себя голой перед Гримстером. Пока он смотрел, как она, отставив чашечку кофе, надевает платье, причесывается и начинает макияж, по радио стали передавать короткие новости: «…изуродованный труп неизвестного… Вубернское «Царство диких животных»…»

Нет Гаррисона, подумал Гримстер, Гаррисона, с которым они дрались на берегах Блэкуотера, стреляли уток на озере в колледже. Когда назовут имя покойного, вздохнут многие женщины, работодатели найдут ему замену, и все. Примерно неделю шумиха и тайна продержатся, а потом утихнут. Гаррисон ушел, а мог уйти он сам… Однажды придет его черед, но сейчас он твердо знал, что боги, любящие насилие, берегут его… Ничто не остановит его на пути к сэру Джону.

Лили подошла и налила ему еще чаю.

– Вчера ты вернулся очень поздно, милый.

– Потребовалось больше времени, чем мы думали.

– Все в порядке?

– Да.

– Ты достал?

Гримстер кивнул.

Лили улыбнулась, протянула ему чашку и провела по его носу кончиком пальца.

– И больше не о чем беспокоиться?

– Не о чем.

Она отошла с легким сердцем, и Гримстер улыбнулся ей вслед. Лили лепила мир согласно своим желаниям и фантазиям.

Покидая гостиницу, он позвонил в Департамент. Сэр Джон уехал на выходные в Девон рыбачить. Коппельстоун был в Хай-Грейндже. Гримстер попросил передать сэру Джону, что доклад по бумагам Диллинга будет скоро представлен.

Гримстер отвез Лили в Лондон и оставил ее на квартире миссис Хэрроуэй, сказав, что вернется часа через два. Его очень позабавила ее фраза «значит, беспокоиться больше не о чем». Как и с Диллингом, она принимала все, что говорил Гримстер. В мужские дела она не лезла – только если ей не давали понять, что можно. Всю дорогу она болтала о пустяках. Ее слух был настроен только на то, что она желала слышать, глаза видели только то, что она хотела видеть, и если ее уюту что-то угрожало, Лили находила способ ничего не замечать.

Вернувшись в свою квартиру, Гримстер открыл чемоданчик Диллинга. Он просмотрел бумаги и мало что понял в приложенных чертежах. Зато пояснительная записка, подготовленная Диллингом, была вполне понятна. Диллинг изобрел новое пехотное оружие, на основе совместного использования локатора и лазера, которое позволило бы вести стрельбу ночью с той же простотой и точностью, как и днем. Это оружие ночью могло обнаружить и зафиксировать наличие живых и металлических целей, захватывать их, сопровождать в движении и автоматически определять расстояние, склонение и направление. Устройство получилось компактное – для ношения солдатом – и требовало от оператора минимальных умений. Гримстер не сомневался, что Департамент купит. Лили станет богатой.

После обеда Гримстер поговорил с глазу на глаз с миссис Хэрроуэй. Миссис Хэрроуэй, высокая, строгая, сидела в красном бархатном кресле и пила кофе. Она предложила чашку Гримстеру. Он отказался и положил на стол чемоданчик Диллинга, еще в песке.

Миссис Хэрроуэй взглянула на него укоризненно, словно протестуя против неуместности предмета среди богатой обстановки.

Гримстер сказал:

– Содержимое чемоданчика принадлежало Диллингу. Он хотел продать бумаги Департаменту, который пытался получить их бесплатно. Поместите чемоданчик в свой банк, сегодня до закрытия. Лили будет богата, и вы нужны ей как союзник.

Миссис Хэрроуэй кивнула. Этой женщине не требовалось много объяснять – сказывались опыт и интуиция.

– Помощь ей нужна только вначале, а потом все будет хорошо. Она сказала, что любит вас и что вы любите ее.

– И то и другое – неправда.

– Так я и полагала. Но вы чувствуете некоторые обязательства? – Миссис Хэрроуэй кивнула на чемоданчик.

– Да.

– Профессиональные?

– Совсем наоборот. Департамент мог заграбастать бумаги и объявить их бесполезными, а от Лили избавиться, чтобы спрятать свой обман. Так обычно и поступают при первой возможности.

– Мне муж часто говорил об этом. Давным-давно прошло время, когда наш мир был только запачкан по краям, мистер Гримстер. Теперь он весь насквозь серый.

– Я сделал копии с бумаг. В Департаменте я скажу, что оригиналы у вас и что Лили тоже у вас. Проблем не возникнет. Они упустили возможность.

– А это не повредит вашему профессиональному положению?

– Дальше уже некуда.

Она улыбнулась.

– Я не спрашиваю, что они вам сделали. Что-то личное и отвратительное.

– Для них это в порядке вещей.

– Хотите попрощаться с Лили?

– Надо.

– Я пришлю ее. Вряд ли стоит вываливать все напрямую. Ей повезло – она выросла на полуправде и родилась в розовых очках. – Миссис Хэрроуэй поднялась и в дверях остановилась. – Можно задать личный вопрос, мистер Гримстер?

– Если хотите.

– Вам много приходилось убивать?

Гримстер смахнул несколько песчинок с крышки чемоданчика.

– После первого перестаешь считать.

– Вы не боитесь смерти?

Гримстер улыбнулся:

– Я хотел бы жить долго.

– Вы знаете, что я посоветовала бы вам?

– Знаю, но, боюсь, не смогу последовать вашему совету.

Миссис Хэрроуэй пожала плечами и удалилась. Через несколько минут в комнату вошла Лили.

– Джонни, – сказала она и обняла его.

Чуть отстранив девушку, Гримстер произнес:

– Я должен уехать в Девон на несколько дней. Ты останешься с миссис Хэрроуэй.

– Хоть какая-то перемена после сельской местности. Но, Джонни, я буду скучать, не уезжай надолго. – Через его плечо Лили увидела чемоданчик Диллинга на столе. – Это он, да?

– Да. Миссис Хэрроуэй позаботится о нем, пока я улажу дела с Департаментом.

Лили подошла и положила руку на чемодан.

– Точно, как я помню. Дорогая вещь?

– Достаточно.

– Знаешь, Джонни… тогда… когда мы в первый раз… Я ведь не из-за этого. – Лили покосилась на чемоданчик. – Все было взаправду. Ты ведь знаешь? Я хочу сказать, ты тоже это чувствовал?

Гримстер улыбнулся, взял ее за плечи и поцеловал.

– Разумеется. Ты вовсе не такая.

– Что бы там ни примешивалось, любовь главней всего. – Лили улыбнулась и торопливо продолжила: – «Люби меня ради любви, / И сколько б еще ни любил, / Пусть вечною будет любовь». Элизабет Баррет Браунинг, 1806–1861. И это правда, Джонни, чистая правда. Все остальное не важно. Только одно… любить ради любви. Разве это не прекрасно?

Гримстер выслушал ее и поцеловал на прощание. Выйдя на улицу, он уже точно знал, что она будет делать после его ухода. Вернется в комнату и, глядя на чемоданчик, будет грезить наяву… видеть розовые сны. Миссис Хэрроуэй права. Лили повезло.