Артур Дойл - Архив Шерлока Холмса. Сыскная полиция (сборник)

Это связано с тем убийством молодой женщины Элизы Гримвуд на Ватерлоо-роуд несколько лет назад. Из-за яркой внешности и гордой осанки ее часто называли графиней. Когда я увидел бедную графиню (я был с ней довольно коротко знаком) мертвую, с перерезанным горлом на полу в ее спальне, думаю, вы догадываетесь, какие невеселые мысли полезли мне в голову.

Впрочем, к делу это не относится. На следующее утро после убийства я пошел в тот дом, внимательно осмотрел тело и спальню, где оно лежало. На кровати под подушкой я обнаружил пару перчаток. Это были мужские перчатки, очень грязные, с буквами «ТР» и крестиком на подкладке.

Так вот, сэр, взял я эти перчатки и направился с ними в Юнион-холл. Там я показал их мировому судье, которого назначили на это дело, а тот мне и говорит:

— Уилд, нет никакого сомнения, что эта находка может вывести на что-то очень важное. Вам нужно выяснить, кому принадлежат эти перчатки.

Я и сам так считал, конечно же, поэтому принялся за дело безотлагательно. Перво-наперво я внимательнейшим образом изучил их и заметил, что недавно они побывали в чистке: от них исходил запах серы и канифоли, чищенные перчатки примерно так и пахнут. Я отвез их одному знакомому в Кеннингтоне, который занимается этим делом.

— Что скажете, — интересуюсь, — эти перчатки чистили?

— Чистили, это точно, — отвечает он.

— А кто их чистил, вы не знаете? — спрашиваю.

— Понятия не имею, — говорит он, — но я совершенно точно знаю, кто их не чистил. Это я. Да только во всем Лондоне работает не больше восьми-девяти чистильщиков перчаток, — тогда их и в самом деле было не так уж много. Я могу дать вам их адреса, Уилд, и по ним вы определите, кто их чистил.

В общем, дал он мне направление, и стал я ездить, разговаривать, узнавать. Но, хотя все и подтверждали, что перчатки действительно недавно чистили, я так и не смог найти того человека (мужчину, женщину или ребенка), через руки которого прошла эта пара перчаток.

То одного чистильщика не было дома, то другой только что ушел и должен вернуться вечером, то еще что-нибудь, в общем, все это заняло у меня три дня. Вечером третьего дня, проезжая по мосту Ватерлоо с суррейской стороны реки, измотанный и вконец расстроенный, я подумал, что можно не пожалеть шиллинга и сходить в театр — хоть как-то себе настроение подниму. Взял я в Лицеуме за полцены билет в партер и сел рядом с очень тихим, скромного вида юношей. Заметив, что я не театрал (а я нарочно таким прикинулся), он назвал мне имена всех актеров на сцене, так, слово за слово, мы и разговорились. Когда пьеса закончилась, мы вместе вышли на улицу.

— Ну что, — говорю, — вы, похоже, человек компанейский, мы вроде как хорошо сошлись, может, не откажетесь, если я предложу пропустить по кружке пива?

А он:

— Это очень любезно с вашей стороны, и кто же от такого откажется-то!

И мы зашли в небольшой паб недалеко от театра, там поднялись на второй этаж, нашли тихое местечко и заказали по пинте портера с элем и трубки.

Покурили мы, значит, выпили по пиву, сидим, приятно беседуем, а этот молодой человек тут и говорит:

— Простите, но мне, пожалуй, уже пора. Мне сегодня еще всю ночь работать.

— Всю ночь работать? — удивляюсь я. — Вы что же, пекарь? — Нет, — смеется он, — я не пекарь.

— Я так и подумал, — говорю. — Не похожи вы на пекаря.

И тут он сообщает:

— Да, я не пекарь, я — чистильщик перчаток.

Никогда в жизни я еще так не удивлялся, как в тот раз, когда услышал эти слова.

— Что? Чистильщик перчаток? — переспрашиваю.

— Ну да, — утвердительно кивает он.

— В таком случае, — тогда я и достаю из кармана перчатки, — вы можете сказать, что чистил эти? Так вот, понимаете, тут довольно занятная история. Я намедни обедал в Лэмбете с одной компанией — публика там собралась самая разношерстная, — и кто-то из джентльменов, уходя, оставил эту пару перчаток. И я, понимаете ли, побился с одним знакомым об заклад на соверен, что смогу разыскать их хозяина. Я уже потратил на поиски семь шиллингов, но, если бы вы могли помочь мне, я был бы вам очень благодарен и с радостью расстался бы еще с семью шиллингами. Видите, здесь внутри написано «ТР» и стоит крестик.

— Вижу, — говорит он, — и знаете что? Я очень хорошо знаю эти перчатки. Я видел еще не один десяток таких же.

— Не может быть! — удивляюсь я.

— Может, — настаивает он.

— Так вы в самом деле знаете, кто их чистил? — спрашиваю.

— Еще бы, — говорит. — Их чистил мой отец.

— А где живет ваш отец? — интересуюсь я.

— Да тут за углом, — отвечает парень, — возле Эксетер-стрит. Это совсем рядом. Он вам точно скажет, кому принадлежат эти перчатки.

— А вы можете сходить туда со мной? — спрашиваю.

— Конечно, — соглашается он. — Только не говорите отцу, что встретили меня в театре, а то ему это не понравится.

— О, разумеется!

Пошли мы к его отцу и увидели старика в белом фартуке с двумя-тремя дочерьми. Сидят в передней комнате с целой кучей перчаток, чистят их, натирают чем-то.

— Отец! — говорит молодой человек. — Мой товарищ поспорил, что сможет выяснить, кому принадлежит одна пара перчаток, и я сказал, что ты сможешь помочь.

— Добрый вечер, сэр, — обращаюсь я к старику. — Вот перчатки, о которых говорит ваш сын. Видите, вот здесь крестик и буквы «ТР» на подкладке.

— Вижу, — отвечает он, — и прекрасно знаю, чьи они. Я десятки таких же пар чистил. Они принадлежат мистеру Тринклу, это прекрасный драпировщик, живет на Чипсайд.

— Прошу прощения за любопытство, но вам их приносил сам мистер Тринкл? — уточняю я.

— Нет, — отвечает он. — Мистер Тринкл всегда отдает их мистеру Фиббсу, галантерейщику, у него лавка напротив, а тот уже приносит их мне.

— Что ж, спасибо, не хотите пивка выпить? — предлагаю я.

— С удовольствием! — соглашается он.

И мы втроем — я, старик и его сын — идем в пивную, там за кружкой еще немного болтаем и расстаемся, как настоящие друзья.

Было это в субботу вечером, а в понедельник с утра я первым делом отправился на Чипсайд к галантерейщику, в его лавочку напротив мастерской мистера Тринкла, прекрасного драпировщика.

— Мистер Фиббс на месте?

— Да, это я. Чем могу?

— Так это вы послали в чистку эту пару перчаток?

— Ну да, по просьбе молодого мистера Тринкла, вон его мастерская, через дорогу. Да вон он и сам, посмотрите, его в окно видно!

— Это он? В зеленом сюртуке?

— Он самый.

— Прекрасно, мистер Фиббс. Я понимаю, это неприятно, но дело в том, что я — инспектор Уилд из сыскной полиции, и я нашел вот эту самую пару перчаток под подушкой в спальне молодой женщины, убитой недавно на Ватерлоо-роуд!