Энн Перри - Пожар на Хайгейт-райз

Но это было не в ее природе – тратить время на раздумья о том, чего уже не вернешь. Придется все это тащить на себе, все эти проблемы, а также и взять на себя вину, если будет за что. Теперь уже нет смысла разговаривать с Томасом или писать ему; Шарлотта сама ему все расскажет. Или не расскажет, если не захочет. А он, в свою очередь, может запретить ей продолжать эти расследования, а может и не запретить. Так что вмешательство Веспасии в данный момент может лишь ухудшить положение.

Но заснуть ей удалось с большим трудом.

Вечером следующего дня они все собрались на ужин в доме Веспасии, также с целью сравнить результаты своих расследований, но в первую очередь чтобы послушать, что им может сообщить Сомерсет Карлайл по поводу нынешнего состояния законов, с которыми им предстоит сражаться и которые следует по возможности изменить.

Эмили и Джек прибыли рано. Эмили была одета менее роскошно, чем обычно; Веспасия не припомнила случая, когда такое бывало, с тех пор как та перестала носить траур по Джорджу. Джек выглядел усталым; на его обычно красивом и привлекательном лице залегли морщины, в выражении глаз не было и намека на юмор. Он был привычно вежлив и обходителен, но от него было не дождаться обычных комплиментов.

Шарлотта приехала поздно, и Веспасия уже начала беспокоиться; ее мысли то и дело убегали куда-то, отвлекаясь от пустого и банального разговора, который они пока что вели, прежде чем приступить к главному делу, ради которого собрались.

Приехал Сомерсет Карлайл, мрачный и невеселый. Глянул на Веспасию, потом на Эмили с Джеком, но воздержался от вопроса, где же Шарлотта.

Но та все же в конце концов приехала, ее привез Персиваль в предоставленном ей экипаже. Она задыхалась от спешки, очень усталая, с растрепанными волосами, гораздо менее хорошо убранными, чем обычно. Веспасия испытала такое облегчение, увидев ее, что только и позволила себе слегка пожурить ее за опоздание. Она не решилась демонстрировать свои чувства; это было бы неуместно.

Они перешли в столовую, где уже был накрыт ужин.

Каждый рассказал, что он или она успели сделать или узнать. Было интересно заметить, что ни один не стал пускаться в ненужные описания и подробности: сами голые факты выглядели достаточно страшно. Никто не говорил, как он устал, насколько ему неприятно или какой опасности он подвергался. То, что они увидели, делало всю жалость к себе или восхищение собственными достижениями просто ничтожными.

Когда последний доклад был закончен, все разом повернулись к Сомерсету Карлайлу. И тот с побледневшим лицом, явственно указывавшим на проблемы с сердцем, объяснил им все о действующих законах, насколько он их сам понимал. И лишь подтвердил то, что им уже было известно: что это абсолютно невозможно – выяснить, кто владеет данной собственностью, если владелец желает оставаться неизвестным, и что закон не требует от него никаких мер помощи квартиросъемщику и не предоставляет последнему никакой защиты. Не существует никаких установленных требований к соответствию жилья каким-либо стандартам относительно водоснабжения, канализации, защиты от атмосферных явлений и прочих удобств. И нет никаких способов пересмотреть размер арендной платы или как-то защитить людей от выселения.

– Значит, мы должны изменить закон, – заявила Веспасия, когда Карлайл закончил свои объяснения. – Мы продолжим дело с той точки, где убийцы остановили Клеменси Шоу.

– Это может быть опасным предприятием, – предупредил Сомерсет. – Это грозит ущербом влиятельным людям. То, что мне удалось пока что узнать, свидетельствует, что есть немало членов знатных семейств, которые по крайней мере часть своих доходов получают именно таким способом, а также некоторых промышленников, инвестирующих в подобные дела огромные средства. Это прибыльное дело затронуло также многих амбициозных и жадных людей, кто не может устоять перед подобным искушением и готов торговать своими услугами, – членов парламента, судей и так далее. Это будет очень трудная борьба, и легких побед в ней не предвидится.

– И очень жаль, – сказала Веспасия, не дожидаясь комментариев остальных и даже не оглянувшись на них. – Но это не имеет никакого значения.

– Нам нужна помощь людей, обладающих властью и влиянием. – Карлайл посмотрел на Джека. – Побольше членов парламента, готовых рискнуть своим теплым местечком во имя борьбы с этими частными интересами.

Джек ничего не ответил, но он вообще весь вечер по большей части молчал, равно как и по пути домой, погрузившись в глубокие размышления.

Питт и Мёрдо трудились с раннего утра и до позднего вечера, когда уже становилось совсем темно, собирая крохи информации и любые улики и свидетельства, пока не убедились окончательно, что ничего нового им уже не узнать. Хайгейтская полиция все еще продолжала поиски поджигателя, который, по их убеждению, и был виновен в этих пожарах, но пока еще его не нашла, хотя и была уверена, что с каждым днем расследований все больше к нему приближается. За это время случились и другие пожары при аналогичных обстоятельствах: сгорели брошенный дом в Кентиш-таун, конюшня в Хэмпстеде, маленький загородный дом к северу от Крауч-энд. Они опросили всех владельцев керосиновых лавок в радиусе трех миль от Хайгейта, но не обнаружили никаких неоправданно крупных приобретений, разве что обычные, для повседневных домашних нужд. Они опросили всех практикующих врачей в округе, не попадались ли тем пациенты с ожогами, происхождение которых они не могли толком объяснить. Они проконсультировались с другими полицейскими участками и пожарными бригадами по поводу всех других лиц, которые в прошлом, в последние десять лет, занимались поджогами, – выясняли их имена, места проживания, прошлые преступные дела и методы их осуществления. И ничего полезного не узнали.

Питт и Мёрдо занимались также проблемами оценки, страхования и прав владения на все сгоревшие дома и не обнаружили в них ничего общего. После этого они постарались выяснить подробности завещаний Клеменси Шоу и Эймоса Линдси. Клеменси завещала все свое состояние мужу, Стивену Роберту Шоу, за исключением нескольких лично ей принадлежавших вещей, которые отписала близким друзьям. Эймос Линдси оставил все свои произведения искусства, книги и сувениры, привезенные из путешествий, также Стивену Шоу, а сам дом, ко всеобщему удивлению, – Мэтью Олифанту; поразительно щедрый и неожиданный дар, который Питт полностью одобрил. Это было еще одним свидетельством того, каким необычным и добрым человеком был даритель.

Томас знал, что Шарлотта очень занята, но поскольку она ездила в карете Веспасии и в сопровождении ее лакея, он считал, что никакая опасность ей не угрожает. И еще он полагал, что ее расследования практически ничего не дадут, поскольку, судя по ее рассказам, она отслеживала последние поездки Клеменси Шоу; сам же Питт после смерти Линдси был уверен, что Клеменси погибла случайно, а истинной целью покушавшихся был Стивен Шоу.