Рекс Стаут - Президент исчез

— Это хорошая мысль — всегда нужно быть начеку.

Но вы должны меня извинить за беспокойство. Министр внутренних дел направил меня сюда, на заседание кабинета министров. Могу ли я войти?

— Сейчас узнаю. Подождите здесь, пожалуйста.

Агент, стоявший у входа, открыл дверь, и миссис Стэнли вошла в библиотеку.

А Скиннер сказал Чику:

— Ладно, продолжай работу.

— Есть, сэр. Меньше чем через час я снова сяду на хвост Ли.

— Хорошо, ступай.

Спустившись в вестибюль первого этажа, где он оставил шляпу и плащ, Чик посмотрел на часы. Они показывали пятнадцать минут одиннадцатого. Дождь на улице зарядил еще сильнее, чем раньше. Шагая по лужайке Белого дома, Моффет четырежды был остановлен стоявшими на страже военными. Последний, в чине капитана, потребовал, чтобы Чик предъявил ему пропуск.

Он предъявил — заполненный бланк Государственного департамента, подписанный секретарем президента Гарри Браунеллом.

Пятнадцатью минутами позже, в половине десятого, Чик, сидя за рулем своего небольшого черного седана, ехал под дождем по бедной улице с сомнительной репутацией, на которой за шесть лет до этого нашел себе квартиру, ставшую для него родным домом. Прижав машину к тротуару напротив подъезда, Чик выскочил на асфальт. Прошли два пешехода — мужчина и женщина под зонтом. На расстоянии примерно одного квартала на север стоял солдат, закутавшийся в прорезиненную накидку; в противоположной стороне маячил еще один караульный. Чик отпер дверь подъезда и взбежал по лестнице на этаж, где располагалась его квартира.

Еще через пятнадцать минут, без четверти одиннадцать, Чик снова вышел на улицу. Оказавшись на тротуаре, он посмотрел направо и налево, зажмурив один глаз и задрав подбородок, потому что второй глаз у него был полуприкрыт. Необходимость терпеть такие неудобства была условием начала действий по тщательно продуманной программе, которую он только что изложил в мельчайших подробностях своему сообщнику наверху, у себя в квартире. Перед тем как выйти, Чик задержался в подъезде, и его сердце отстукивало громкую дробь.

Сейчас ему, как никогда, нужна была удача. В силу характера избранной профессии Чику за всю его жизнь пришлось пережить множество напряженных моментов.

Однако сегодня он впервые почувствовал, как бьется его сердце. Этот факт был отмечен им без особого удивления — дело в том, что мужчина наверху только что сказал ему: «Чик, мне не нужно напоминать вам, что малейший наш неверный шаг оборвет жизни миллионов людей». Чик уверенно усмехнулся в ответ: «Да, сэр».

Теперь, чувствуя, как бешено колотится его сердце, он еще раз огляделся, а затем, быстро приняв решение, повернул направо. Дождь немного утих. Сделав по тротуару дюжину шагов к тому месту, где стоял солдат, Чик обратился к нему. Часовой приветствовал его как доброго знакомого — Чик успел подготовить почву и еще за день до этого нашел повод поговорить с ним.

— Ты что-нибудь понимаешь в глазных болезнях? — спросил Чик. — Что-то попало мне в глаз, такое ощущение, будто там у меня целый дуб торчит.

Солдат пожал плечами:

— Встань под этот навес. У тебя есть носовой платок?

Чик достал платок из кармана и встал лицом на север. В результате этого маневра солдат был вынужден встать к северу спиной, чего и добивался Чик. Теперь сам он мог видеть подъезд, из которого только что вышел, и тротуар на протяжении почти целого квартала; улица была пустынна. Он позволил солдату, оттянув сперва нижнее веко, а затем верхнее, открыть зажмуренный левый глаз, а после разглядывать его так и эдак и тыкать в него кончиком носового платка, сложенного уголком.

«Операция» делалась кустарным методом, но Чик этого не замечал. Правым глазом он увидел, как из подъезда здания, в котором была его квартира, вышел человек.

Его фигуру скрывал широкий плащ-накидка, а на голову была нахлобучена шляпа с огромными полями.

— Черт побери, — выругался солдат, — я ничего не вижу.

— Попробуй снова посмотреть под верхним веком.

Такое ощущение, будто соринка именно там.

Тем временем человек в плаще медленно пересек тротуар и открыл заднюю дверцу черного седана. Напрягая правый глаз, Чик старался ничего не упустить. Вот человек наклонился, вот он встал на подножку, вот он уже в салоне. Из машины высунулась рука, потянула дверцу, и та закрылась.

— В двух кварталах отсюда есть аптека, — сказал солдат, — тебе лучше пойти туда. Если я и дальше буду действовать подобным образом, ты останешься без глаза.

Чик быстро и часто заморгал, взял носовой платок и вытер стоявшие в глазах слезы. Его сердце удар за ударом — тук-тук-тук — глухо билось о ребра.

— А мне кажется, — сказал он солдату, — ты уже вытащил ее.

— Черта с два. Наверное, от моих действий у тебя там все так онемело, что ты ничего не чувствуешь.

— В любом случае очень тебе обязан. Ну, я спешу.

Если почувствую, что соринка так и осталась в глазу, зайду в аптеку.

— Тебе лучше всего так и сделать. Водить машину под дождем, да еще с больным глазом, опасно.

Чик еще раз поблагодарил его и, прижав носовой платок к глазу, без особой поспешности зашагал к своему автомобилю. Сев за руль, он, не оборачиваясь назад, завел двигатель, включил передачу и отъехал от тротуара.

На первом же перекрестке он свернул направо. Начиная с восьми часов предыдущего вечера, с тех пор как было окончательно установлено место назначения, Чик, выбирая маршрут, снова и снова анализировал каждый квартал и каждый перекресток и в конце концов решил ехать по Восьмой улице, Массачусетс-авеню, затем по Десятой улице и далее по Мэриленд-авеню до самого гаража. Ему придется сделать только два левых поворота, и на таких перекрестках, где это будет несложно. Чик заключил, что, если он поедет, не привлекая к себе внимания, то есть не слишком медленно и, уж конечно, не слишком быстро, весь путь займет не более двенадцати минут, которые покажутся ему двенадцатью веками. На самом деле все оказалось вовсе не так. Вместо того чтобы растягивать каждую секунду, его чувство времени совсем отказалось работать. Все происходило как бы вне времени. Чик отчетливо воспринимал окружающее, он видел и те машины, что приближались, и те, что пролетали мимо него, и дождь, и мокрое покрытие дороги, и пешеходов на перекрестке. Однако больше всего его внимание занимали контакты трамблера, называемого еще распределителем-прерывателем. За месяц до этого они с Альмой как-то поехали покататься, и внезапно автомобиль закапризничал, начал дергаться, замедлять ход и ворчать. Механик в гараже сказал, что подгорели контакты трамблера, и что-то сделал с ними. Теперь Чик думал о том, что все это предприятие, вся эта безумная авантюра, оказывается в зависимости от горстки каких-то контактов в этом чертовом трамблере, а он даже не знает, что это такое. Шурша шинами по мокрой мостовой, мимо промчался автомобиль, и Чик, чуть повернув руль, направил машину поближе к тротуару.