Рекс Стаут - Ниро Вульф и Лига перепуганных мужчин (сборник)

– Будет исполнено, – отозвался я.

– Около двух, – уточнил он. – А теперь, пожалуйста, возьми блокнот. Я продиктую письмо. Отправь его сегодня же вечером, заказным. «Профессору Мартингейлу из Гарвардского университета. Дорогой Джозеф! Я сделал замечательное открытие или, вернее, проведал о таковом. Ты наверняка помнишь состоявшуюся между нами прошлой зимой дискуссию относительно возможности использования свиной требухи в связи с…»

С того самого происшествия в феврале 1935 года, собираясь куда-нибудь по делам, я всякий раз задаюсь вопросом: брать ли пистолет? Я это делаю редко, но, окажись он у меня под рукой в тот вторник, ему бы нашлось применение. Клянусь, я пристрелил бы эту гнусную тварь, этого орангутана, или меня зовут не Арчи!

В прежние времена, чтобы добраться от Тридцать пятой улицы до Ривердейл, приходилось тратить добрых три четверти часа, но теперь, когда есть Восточная магистраль и мост Генри Гудзона, это можно сделать всего за двадцать минут. Бывать у Бесс Хадлстон дома мне раньше не доводилось, но я ничуть не удивился при виде окружавшей ее владения хитроумной ограды, так как благодаря прессе имел некоторое представление о ее жилище. Я оставил машину на обочине дороги и, миновав калитку, направился через лужайку к дому. Участок был обильно засажен деревьями и кустарником, поодаль виднелся овальный плавательный бассейн.

В двадцати шагах от дома я внезапно остановился. Откуда здесь взялся орангутан – ума не приложу, но он стоял на тропинке прямо передо мной, большой и черный, и скалил зубы в дурацкой улыбке, если, конечно, это так можно назвать. Я переминался с ноги на ногу и смотрел на него. Он не двигался. Мысленно помянув недобрым словом его предков, я шагнул вперед, но стоило мне приблизиться, как он издал какой-то непонятный звук, и я снова остановился. Черт с тобой, подумал я, если это твоя личная тропинка, так бы сразу и сказал.

Заметив с противоположной стороны бассейна еще один проход, я двинулся туда. При этом я двигался бочком – мне очень хотелось посмотреть, что же он предпримет. Вскоре это выяснилось: он припустил за мной на всех четырех. И так получилось, что, глядя на него и пятясь назад, я зацепился ногой за нечто, похожее на бревно и лежавшее у края бассейна, и, растянувшись на земле, едва не угодил в воду. Когда я снова принял вертикальное положение, бревно уже медленно ползло в мою сторону. Это был один из аллигаторов Бесс Хадлстон.

Орангутан сел на траву и начал смеяться. Конечно, звук, который он издавал, едва ли можно было назвать смехом, но, судя по выражению его морды, он был в восторге. Вот тут бы я его и пристрелил. Обогнув бассейн, я выбрался на дорожку и уже в который раз направился к дому, но он снова был там, легок на помине, в десяти метрах от меня, преграждая путь, со своими кретинскими ужимками. Я остановился.

– Он хочет поиграть в пятнашки, – послышался мужской голос.

До того момента я был слишком занят, чтобы заметить появившегося в дальнем конце террасы человека. Оглянувшись, я заметил, что он приблизительно одного возраста со мной, одет в зеленую рубашку и кирпичного цвета брюки и смотрит на меня несколько свысока.

– Он хочет поиграть в пятнашки, – повторил он.

– А я – нет, – ответил я.

– Если вы его рассердите, он вас укусит. Идите по траве к дому, а когда он попытается до вас дотронуться, увернитесь. Сделайте так три раза, затем дайте ему возможность вас осалить и скажите «Мистер» восхищенным голосом. Вот и все. Мистер – это его имя.

– Мне проще развернуться и поехать домой.

– Я не стал бы этого делать. Он возмутится.

– Но ведь он может и схлопотать от меня.

– Может. Хотя сомневаюсь. Если вы сделаете ему больно и вас поймают, моя тетя… Вы ведь, насколько я понимаю, Арчи Гудвин? Меня зовут Ларри Хадлстон. Я не рассылал этих писем и не знаю, кто бы мог заниматься подобными вещами. Тетя спустится позже. Она сейчас наверху, ругается с братцем Дэниелом. Я не могу пригласить вас в дом, пока вас не пропустит Мистер.

– Вы хотите сказать, что каждый, кто сюда приходит, обязан поиграть в пятнашки с этим бандитом? Неужели орангутан…

– Мистер не орангутан. Он шимпанзе. Он редко заигрывает с незнакомыми. Вы, должно быть, понравились ему.

Пришлось покориться. Я зашагал по траве, был остановлен, трижды увернулся, сказал «Мистер» так восхищенно, как только сумел, и, наконец, был пропущен. Мистер довольно взвизгнул, промчался галопом к дереву и повис на ветке. Осмотрев тыльную сторону ладони, я обнаружил на ней кровь.

– Он вас укусил? – поинтересовался племянник.

– Нет. Должно быть, я поранился, когда упал.

– A-а, вы споткнулись о Моисея. Сейчас принесу йод.

Я сказал, что не стоит беспокоиться из-за пустяка, но он провел меня через террасу в дом, где в просторной гостиной с большими окнами и камином стояло множество кресел, диванов и пуфиков, достаточных для проведения вечеринки средних размеров. Когда Ларри открыл дверцу висевшего возле камина шкафчика, взгляду открылась батарея расположенных в полном боевом порядке медикаментов: перекись, бинт, йод, пластырь и всевозможные мази.

Я смочил ранку йодом и, чтобы не молчать, сказал:

– Удобное место для аптечки. Все всегда под рукой.

Он кивнул.

– Это из-за Мистера. Сильно он не кусается, но оцарапать может. Потом есть еще Лого и Лулу. Они тоже любят повозиться.

– Лого и Лулу?

– Медвежата.

– Ах, медвежата… Понимаю. – Я опасливо оглянулся по сторонам и, поставив бутылочку обратно на полку, закрыл дверцу. – А где они сейчас?

– Дрыхнут где-нибудь. Они всегда спят после обеда. Вы увидите их позже. Может, выйдем на террасу? Вы что предпочитаете: виски, водку, бурбон?..

Терраса оказалась весьма приятной. Она находилась на теневой стороне и была выложена большими каменными плитами неправильной формы, промежутки между которыми заполняли полоски плотного дерна. Мы провели там больше часа, но вся польза, которую мне за это время удалось извлечь, – это три хайбола. Ларри не пришелся мне по душе. Он говорил как актер; из его нагрудного кармана торчал зеленый, под цвет рубашки платок; меньше чем за шестьдесят минут он успел трижды упомянуть Светский календарь; и, наконец, его часы имели шестигранную форму, хотя приличные часы могут быть только круглыми. Что касается невзыскательной болтовни, он показался мне довольно остроумным, но, должен признаться, в компании он выглядел бы достаточно блекло. Секретами он не разбрасывался. Тема анонимных писем вызвала у него взрыв негодования. Еще я узнал, что он умеет пользоваться пишущей машинкой, что Мариэлла отправилась в центр города с какими-то поручениями, а Джанет с доктором Брейди на верховой прогулке. К доктору Брейди он, похоже, относился несколько неуважительно, хотя я так и не смог понять, почему именно.