Артур Дойль - Приключение в усадьбе Шоском

— И вы никому не говорили?

— Что же мне было делать? Поймите, что мне грозило полное разорение. А между тем, если бы только оттянуть еще недельки на две, то я мог быть спасен. Муж миссис Норлет актер, и мне пришло в голову, что он мог бы взять на себя на некоторое время роль лэди Беатрис. Только и нужно было ежедневно выезжать в экипаже, чтобы показаться слугам, а в комнаты моей покойной сестры никто, кроме горничной, не входил. Лэди Беатрис умерла от водянки, которой она давно уже страдала.

— Это уже врачи установят! — заметил мистер Холмс.

— Врач, пользовавший мою сестру, мог бы вам сказать, что покойница в течение последних месяцев чувствовала себя прескверно, и надо было ожидать близкого конца.

— Что же вы сделали, сэр Норбертон?

— Раньше всего надо было подумать о теле покойницы. Нельзя же было оставлять его здесь. Вместе с Норлетом мы сперва вынесли тело в сарай, которым никто теперь не пользуется, но болонка лэди Беатрис не отставала от нас ни на шаг и все время лаяла и завывала. Тогда я подумал, что нужно убрать тело в более надежное место. Я велел отнести болонку в харчевню, а тело мы спрятали в склепе. В этом не было фактически ничего оскорбительного для памяти моей покойной сестры, и я не думаю, мистер Холмс, чтобы я совершил этим самым какое-либо преступление.

— Тем не менее, ваше поведение едва ли заслуживает похвалы, сэр Норбертон! — укоризненным тоном заметил Холмс.

— Легко вам говорить! — ответил Норбертон, скорбно качая головой. — Будь вы в моей шкуре, вы, пожалуй, сказали бы совсем иное. Вообразите себя на месте человека, который видит, что все его планы разлетаются прахом и вы поймете тогда, почему я сделал все, что было в моих силах, чтобы спасти себя. К тому же, нет ничего, повторяю, оскорбительного для памяти моей покойной сестры в том, что ее тело лежит в одном из гробов, в котором раньше покоился прах одного из предков ее мужа.

Я с помощью Норлета открыл гроб, вынул оттуда кости и положил туда тело покойницы. Кости мы временно оставили в углу склепа, а потом я и Норлет поочередно стали ходить туда и понемногу сжигать их. Вот и вся моя повесть, мистер Холмс.

В течение некоторого времени Холмс сидел, глубоко задумавшись и не произнося ни слова.

— В вашем рассказе, сэр Норбертон, все же мне кое-что непонятно, — сказал он, наконец. — Ваша игра на бегах, на которой зиждутся все ваши надежды, едва ли могла бы пострадать от смерти вашей сестры.

— Но вы забываете, что «Принц» тоже входит в имущество лэди Беатрис! Какое дело моим кредиторам до моей игры на бегах? Мой главный кредитор — мой заклятый враг, ростовщик Брюэр, которого я однажды хорошенько отделал хлыстом. Неужели вы думаете, что он сделал бы малейшую попытку спасти мое состояние?

— Как бы то ни было, — сказал Холмс, вставая, — это дело следует довести до сведения полиции. Что касается вашего поведения, то пусть коронный судья разбирается в этом. Мой долг был — пролить свет на темное дело. А теперь уже около полуночи, Ватсон, нам пора отправляться на покой.

Известно, что этот страшный эпизод закончился для сэра Робертса благополучнее, чем он того заслуживал.

«Принц» выиграл дерби, его владелец заработал на этом деле 80 тысяч фунтов, а кредиторы отложили свои взыскания до конца бегов, когда им все было уплачено сполна.

Известно, что победителей не судят, а потому сэр Норбертон благополучно отделался и от суда.

Уголовный розыск Лондона.

Общеанглийские рысистые бега, на которых выдаются крупные призы.