Марджери Аллингем - Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник)

— То есть вы не уверены, что это была кошка, — с удовлетворением заметил инспектор и опять что-то записал. — А может, это было и не животное?

Дядя Уильям истратил весь порох на первую вспышку и уже не нашел сил для второй.

— Кто бы это ни был, я его вышвырнул в окно, — коротко ответил он.

Инспектор встал, подошел к окну и выглянул на улицу. Прямо под окном была клумба. Он молча вернулся и сел на стул.

Дядя Уильям опять начал бормотать:

— Знаете, инспектор, у меня такое чувство, что вы мне не верите. Ваше право. Но я вам все рассказал как было и своих слов обратно не возьму. Очень обидно, когда тебя подозревают во вранье в собственном доме.

Мистер Оутс пропустил эти слова мимо ушей.

— Можете дать мне адрес вашего врача, сэр?

— На кой черт? — возмутился дядя Уильям, широко распахивая глаза. — Он вам ничего не расскажет. Врачам запрещено направо и налево болтать о пациентах, знаете ли. А вот я, так и быть, кое-что вам шепну, чтобы вы к нему попусту не приставали. Он мне тоже не шибко поверил, болван. Спросил, неужто у кошки был всего один коготь. Его зовут Лаврок, если вам так уж хочется лезть в мои личные дела. Больше мне сказать нечего.

Инспектор поднялся.

— Очень хорошо, сэр. Должен вас предупредить, что вам скорее всего придется повторить свою историю коронеру — если он сочтет, что она имеет отношение к делу.

Маркус тоже встал.

— Инспектор, будьте так добры — выйдите на пару минут, хорошо? Я хочу переговорить с клиентом, пока вы еще здесь.

Впервые за время разговора на лице инспектора появилась улыбка.

— Не волнуйтесь, мистер Фезерстоун, я здесь надолго.

Они с Кэмпионом вышли из комнаты, оставив Маркуса наедине со строптивым клиентом. В коридоре инспектор вдруг остановился.

— Знаете, я бы зашел на чердак. Хочу взглянуть на этот шнур и пустую кобуру.

— Приношу свои извинения за дядю Уильяма, — пробормотал мистер Кэмпион. — Он был не в лучшей форме.

Инспектор фыркнул.

— Терпеть не могу таких свидетелей. Будь моя воля, я бы его посадил за одно только наглое вранье. Но суду ведь не объяснишь… Честное слово, это у него не царапина, а ножевая рана — нанесенная, судя по виду, острым перочинным ножом. Он кого-то прикрывает и наверняка знает, кто убийца.

Кэмпион покачал головой.

— Не знает. Но запросто может думать, что знает.

— Отведите меня на чердак, — решительно попросил инспектор. — Все надо делать по порядку — только так и можно чего-то добиться.

Было уже почти три часа, когда работа инспектора в «Обители Сократа» наконец-то приблизилась к завершению. Мистер Боудитч и полицейский фотограф сделали снимок и слепок отпечатка в цветочной клумбе, а теперь стояли и молча разглядывали коллекцию разнообразных башмаков и туфель: Станислав распорядился, чтобы каждый житель дома принес свою пару обуви, включая обоих Кристмасов, отца и сына, живших в небольшом домике на краю поместья.

Дело, по всей видимости, зашло в тупик. Инспектор был мрачен, фотограф растерян, а неутомимый Боудитч изумлен до глубины души.

— Что ж, — сказал он, — вот фотография, вот слепок, а вот мерки. Похоже, нашей Золушки среди домочадцев нет. По размерам ни одна нога даже близко не подходит.

— М-да, — проворчал Станислав. — Можно бы устроить парад босоногих, да что толку — если бы у кого-то из домашних были такие ножищи, все остальные прекрасно бы об этом знали.

Боудитч громко захохотал.

— Факт! Даже у старика Табби Лейна с Боу-стрит ноги поменьше будут. Этот слепок как будто прямиком из музея естествознания доставили.

Станислав нахмурился.

— Полагаю, розыгрышем это быть не может? След настоящий?

— Еще какой настоящий! — заверил его Боудитч. — Вот здесь отчетливо видны следы ногтей, а на пятке осталась пара волокон синей шерсти. Как бы вам ни хотелось верить в обратное, след оставил живой человек. Таких ног я в жизни не видел!

Инспектор нахмурился еще сильней.

— Ближайшие по размеру — вот эти, — проворчал он, указывая на башмаки молодого Кристмаса. — Сходите-ка и снимите мерки с ноги этого малого, Боудитч. Только перестаньте смеяться — ведите себя прилично, как подобает полицейскому.

Перспектива встречи с хозяином чудесных ног чуть не убила Боудитча. Он побагровел и чуть не подавился от смеха; в его голубых глазках застыли непролитые слезы.

— Я мигом! А вы, уважаемый, идемте со мной, — обратился он к фотографу. — Мы должны это запечатлеть и повесить потом в рамочку.

— Законченный идиот, — сказал инспектор Кэмпиону, когда за полным надежд Боудитчем и его помощником захлопнулась дверь. — Мне нравятся люди с чувством юмора, но этот, ей-богу, просто клоун.

Мистер Кэмпион предпочел не комментировать слова друга.

— Вы в самом деле считаете, что это чья-то шутка? — после недолгого молчания осведомился он.

— Нет, не считаю, — с горечью ответил инспектор. — Я передумал. Силы небесные, да у нас и так хлопот полон рот — а тут еще какой-то плоскостопый босяк рисует мелом на окнах! Обувь можно вернуть хозяевам, мне она больше не нужна. Войдите!

Последнее распоряжение предназначалось тому, кто только что тихонько постучал в дверь.

На пороге появился Маркус, усталый и опечаленный. При виде коллекции башмаков на полу он удивленно приподнял брови, но ничего не сказал — за это инспектор тут же проникся к нему безмерным уважением.

— Прямо не знаю, что и поделать, — угрюмо произнес Маркус. — Мистер Фарадей настаивает, что его поцарапала кошка.

Инспектор хмыкнул.

— Вы ему объяснили, что он должен будет рассказать то же самое под присягой в коронерском суде?

— Да, — кивнул Маркус. — Но он как будто искренне верит, что все так и было. Впрочем, его беда ведь действительно никак не относится к делу, я прав?

Оутс ответил не сразу. Удар пришелся в точку.

— От меня вам защищать клиента необязательно, мистер Фезерстоун, — заметил инспектор. — Если его и надо от кого-то защищать, так это от самого себя.

Мистер Кэмпион принял весть об упрямстве дяди Уильяма близко к сердцу.

— Похоже, мне придется самому пройтись по барам, дабы спасти честь дядюшки, — сказал он, многозначительно посмотрев на инспектора. — Маркус, нам с вами предстоит кое-какая работенка. Вы ведь уже написали сэру Гордону Вудторпу?

Маркус, отвечавший на этот вопрос ранее, удивленно посмотрел на друга, но тут увидел лицо инспектора и выпалил: