Луи Байяр - Всевидящее око

Папайя, словно ястреб, обводил глазами полки. Не прошло и минуты, как он заприметил добычу и вытащил ее, опустив на пол. То был внушительный том в черном кожаном переплете, снабженном серебряными застежками. Профессор слегка хлопнул по книге ладонью, подняв облачко пыли.

Это сочинение де Ланкра[69], – пояснил Папайя. – Называется «Tableau de l'inconstance des mauvais anges»[70]. Мистер По, вы читаете на французском?

Bien sur[71], – ответил По.

Взяв книгу, кадет раскрыл ее на первой странице, затем откашлялся и выпятил грудь, приготовившись читать вслух.

– Умоляю, мистер По, – упредил его Папайя. – Я не выношу чтения вслух. Так что берите книгу, садитесь в уголке и читайте про себя.

Ни стульев, ни скамеек в профессорской библиотеке, естественно, не было. Застенчиво улыбнувшись, По сел на парчовую подушку. Мне профессор без особых церемоний указал на пол. Я не был настроен сидеть в пыли, поэтому я прислонился к ближайшей полке и достал шарик табака.

– Расскажите про этого де Ланкра, – попросил я нашего хозяина.

Папайя сидел, обхватив лодыжки и уперев подбородок в колени.

– Пьер де Ланкр. Грозный охотник за ведьмами. Он прославился тем, что за четыре месяца сумел арестовать и казнить шестьсот баскских ведьм. Потом он написал книгу, которую сейчас с таким интересом читает мистер По. Читать его – одно удовольствие… Стойте! Ну как же я мог забыть? Хорош хозяин!

Он выбежал из библиотеки и минут через пять возвратился с блюдом печеных яблок. Тех самых, насаженных на вертел. Из зеленых они стали угольно-черными. Сок, вылившийся из потрескавшейся кожуры, успел застыть. Я отказался от угощения, чем немного обидел Папайю.

– Как желаете, – фыркнул он, запихивая яблочную головешку себе в рот. – О чем я говорил? Ах да, о де Лайкре… Знаете, я очень жалею, что у меня здесь нет другой книжки. Вам бы она очень пригодилась, Лэндор. Называется она «Discours du Diable»[72], а написал ее некто Анри Леклер. Он пошел еще дальше де Ланкра, истребив семьсот ведьм. Но история его жизни знаменательна не этим. В середине жизни Леклер вдруг… обратился. Происшедшее с ним чем-то напоминает то, что случилось с Савлом по пути в Дамаск, только Леклер перешел на темную сторону.

Яблочный сок стекал у профессора по подбородку, грозя упасть на пол. Папайя собрал его пальцем, который тут же облизал.

В тысяча шестьсот третьем году Леклера схватили и сожгли в Кане[73] у позорного столба. Рассказывают, что при нем была та самая книга, завернутая в волчью шкуру. Едва пламя разгорелось, он прочитал молитву своему богу и швырнул книгу в огонь. Очевидцы клялись, что книга не сгорела, а мгновенно исчезла, словно кто-то успел выхватить ее из самой гущи огня.

– Теперь я понимаю, почему…

Постойте, Лэндор, я еще не закончил. Распространились слухи, будто «Речь дьявола» была напечатана в нескольких экземплярах и два или три из них уцелели. Их до сих пор нигде не нашли, однако поиски этих книг сделались идеей фикс едва ли не каждого собирателя оккультных сочинений.

– И один из них – вы, профессор?

Он поморщился.

– Я никогда особо не жаждал обладать этой книгой, хотя вполне понимаю желание других. Утверждают, будто бы Леклер описал способы лечения неизлечимых болезней и даже способ достигнуть бессмертия.

В это мгновение кто-то слегка коснулся моей руки. Я опустил глаза и увидел муравья, ползущего по костяшкам пальцев.

– Пожалуй, я все-таки съем одно из ваших яблок, – сказал я профессору.

Честное слово, я не прогадал. Обугленная корка легко счищалась. Под нею оказалось золотистое чудо, сочное и сладкое. Глядя на меня, Папайя довольно улыбался, словно хотел сказать: «И вы еще сомневались?» Но сказал он совсем иное:

– Давайте взглянем, как продвигается дело у нашего юного друга.

Мне казалось, что прошло не более десяти минут, а плечи По успели покрыться тонким слоем пыли. Парень с головой погрузился в чтение. Даже наши шаги не смогли оторвать его от этого занятия. Но оказалось, По не читал, а всматривался в гравюру. Я нагнулся и заглянул через его плечо.

Гравюра занимала целый разворот и изображала шабаш. Ведьмы с большими отвислыми грудями скакали верхом на шерстистых баранах. Крылатые демоны волокли куда-то живых младенцев. Кого там только не было! Скелеты в шляпах, танцующие духи, вороны, змеи, жабы. Посреди, на золотом троне, восседал повелитель шабаша: элегантного вида козел, из рогов которого вырывалось пламя.

– Впечатляющая картина, правда? – спросил меня По. – Глаз не оторвать. Профессор, вы разрешите прочесть вслух один короткий отрывок?

– Если уж вам так надо… – проворчал Папайя.

– Де Ланкр приводит описание шабаша. Простите, если я буду запинаться: французский у него более архаичный. «Братству падших ангелов… хорошо известно, что во время шабаша ведьмы пируют… поедая исключительно мясо нечистых животных, которых христиане никогда не употребляют в пищу…»

Я пододвинулся ближе.

– «… А еще ведьмы пожирают сердца некрещеных младенцев… – По остановился и, взглянув сначала на профессора, затем на меня, вдруг улыбнулся: – И сердца висельников».

С 3 по 6 ноября

На обратном пути мы оба молчали. Не доезжая четверть мили до караульного поста, По слез с Коня и только тогда заговорил.

– Все это время я думал, куда теперь мы должны направить ход нашего расследования. Знаете, мистер Лэндор, если мы хотим раскрыть тайный кружок… – он на мгновение умолк, – кружок сатанистов, нужно обратиться к тем, кто наиболее восприимчив к их существованию. То есть к противостоящей им силе.

– Вы имеете в виду христиан? – осторожно спросил я.

– Да, христиан. Причем самых истовых.

– Надеюсь, вы не включили в их число преподобного Зантзингера?

– Ни в коем случае! – усмехнулся По. – Зантзингер не распознает дьявола, даже если тот чихнет ему на стихарь. Нет, мистер Лэндор. Я имел в виду… молитвенную команду.

Предложение было вполне толковым. В самом деле, почему бы нам не обратить пристальное внимание на молитвенную команду, куда недолгое время входил и Лерой Фрай? Пока что она виделась мне неким добровольным объединением кадетов, считавших церковь академии слишком уж епископальной и искавших более прямой путь к Богу.

Удивительно, как резко кадет По переменил свое отношение к молитвенной команде. До сих пор он говорил о ней с нескрываемым презрением. Когда я напомнил ему об этом, он, ничуть не смутившись, ответил:

– А теперь, мистер Лэндор, я считаю, что они могут быть для нас полезными. Если вы позволите, я займусь этими ребятами.