Энтони Гилберт - Профессиональное убийство

— Привез новости? — выпалил Грэм. — Господи, Кертис, это скверное дело!

— Скверное для Фэнни Прайс, — заметил я. — Я пришел в связи с ней.

— Я не могу помочь тебе.

— Ты знал ее дольше, чем каждый из нас…

— Нельзя винить меня в том, что она сделала. Я не думал, что она на это способна. Знал, что Фэнни, как говорится, авантюристка, но убийство…

— Ее друзья считают, что она не убивала Рубинштейна.

— А полиция полагает, что убила.

— Лично я на стороне Фэнни.

— Хорошо, но чем, по-твоему, я могу тебе помочь?

— Ты мог бы рассказать о ней кое-что. Например, где ты познакомился с ней?

— Зачем тебе это? С тех пор прошли годы. Да и все равно, тот человек давно умер.

— Нет ли какого-нибудь члена семьи, который может помнить Фэнни, знать о ее прошлом?

— Ну, даже если она может — я говорю о миссис Хэммонд, — какое отношение это имеет к Рубинштейну?

— История убийства начинается не с преступления, — объяснил я. — Иногда она тянется из прошлого. Так может быть и в данном случае. Вот это я и хочу выяснить. Говоришь, ее фамилия Хэммонд?

— Да — эта женщина взяла девичью фамилию после смерти мужа. Он был наполовину китайцем — отец китаец, мать англичанка. Поразительный человек — очень умный. Но у людей бывают странности. Подруги убеждали Лейлу Хэммонд не выходить за него замуж, но она не послушалась. Детей у них не было. Однако Лейла отказалась от фамилии Ван и теперь снова живет под фамилией Хэммонд. Она занимается социальными вопросами, а китайская фамилия может произвести неблагоприятное впечатление. Правда, я не думаю, что она знает что-нибудь о Фэнни. Та никогда ей не нравилась.

— Откуда ее знала миссис Хэммонд?

— Фэнни была секретаршей Вана. Все, что она знает о Китае и китайском искусстве, а познания у нее обширны, Фэнни почерпнула у него. Ван писал книгу на эту тему; когда он умер, осталось множество записей. Вряд ли он когда-нибудь приводил их в порядок. Его слабостью была нетерпеливость. Когда он знал что-нибудь, то спешил перейти к чему-то, чего не знал. И не мог дождаться возможности рассказать об этом другим. Полагаю, его записи хранятся у миссис Хэммонд, но сомневаюсь, что кто-нибудь сумеет разобраться в них. Ван был еще и лектором. Фэнни обычно ездила с ним. Так я и познакомился с ней. При его жизни пользы от нее мне почти не было, он загружал ее работой. Но после смерти Вана около трех лет назад я встретился с ней снова — миссис Хэммонд продавала большинство его вещей, и я купил кое-что — Фэнни оказалась там, и с тех пор приносила мне много пользы. Фэнни — специалист в этой области, — неохотно добавил он. — Такая же, как Рубинштейн. Не помню, чтобы она хоть раз ошиблась. Эта способность врожденная; ее невозможно обнаружить, ее можно только развить.

Банальные размышления Грэма не интересовали меня, и я спросил у него адрес миссис Хэммонд. Он предупредил меня, что она могла переехать, он не поддерживал с ней отношений, но раньше миссис Хэммонд снимала квартиру в Хэмпстеде. Я навел его на разговор о том вечере, когда исчез Рубинштейн, но Грэм оказался несловоохотливым. Сказал только, что писал письма.

— Как ты помнишь, — добавил он.

— Я тоже писал письма, — заметил я. — Ручаться ни за кого из вас не могу.

Приехав в Хэмпстед по указанному адресу, я узнал, что миссис Хэммонд там больше не живет. Остаток дня я потратил на поиски ее нового адреса и когда наконец нашел нужный дом, она оказалась на собрании и должна была вернуться поздно. Я оставил ей записку с сообщением, что позвоню на следующее утро. Миссис Хэммонд сказала, что сможет уделить мне несколько минут. Я должен быть в доме ровно в одиннадцать тридцать. Приехал я в одиннадцать двадцать пять, и когда часы пробили полчаса, дверь открылась, и вошла миссис Хэммонд. Шляпка, украшенная птичьим пером, и волосы с проседью придавали ей очень официальный вид. Рукопожатие у нее было крепким, голос звонким. Она носила очки без оправы, глаза ее были карими. Миссис Хэммонд сразу же сказала, что ее время очень ограничено и она не может брать на себя какие-то новые обязательства или пожертвования. Подробно описала свою работу, требования, налагаемые на нее этой работой, и, истратив на это большую часть отведенного мне времени, стала ждать моих объяснений. Я назвал имя Фэнни, и она сразу же бросила на меня подозрительный взгляд.

— Я не видела мисс Прайс после смерти своего мужа, — произнесла она. — И в любом случае о ее личных делах ничего не знаю.

Годы общения с шантажистами, негодяями, беглыми мужьями и отцами внебрачных детей сделали ее замкнутой и недоверчивой.

— Мистер Грэм, живущий в «Рейвенсвуд меншнс», назвал мне вашу фамилию. Сказал, что, вероятно, вы мне поможете.

— Я понятия не имею, где она, — заявила миссис Хэммонд.

Я удивился. Подумал, не имею ли дело с сумасшедшей. Когда вопрос для тебя чрезвычайно важен, кажется невероятным, чтобы кто-то даже не подозревал об этом.

— Мисс Прайс в тюрьме, ожидает суда за убийство.

— Вот как? — Не могу передать холодный тон, каким это было сказано. — Ничего удивительного.

Для большинства людей весть о том, что твой знакомый обвиняется в преступлении, караемом смертной казнью, — потрясение, но миссис Хэммонд, очевидно, встречалась с женщинами-убийцами или подозреваемыми в убийстве постоянно.

— Я никогда не считала ее заслуживающей доверия, и, само собой, если ведешь себя вольно с мужчинами, рано или поздно попадешь в беду.

— С какими мужчинами? — спросил я.

— Она вечно встречалась со всякими мужчинами. Казалось, для нее не существовало никакого различия. То отправлялась в «Баркли» с человеком во фраке, то в дешевый танцзал с кем-то в повседневном костюме от дешевого портного. Была просто помешана на удовольствиях.

— Она долго работала у вашего мужа?

— Около двух с половиной лет.

— А почему ушла от него?

— Он умер.

— Иначе могла бы работать до сих пор?

— Наверное. Муж был высокого мнения о ее работе.

— В таком случае не думаете ли, что опасно называть ее не заслуживающей доверия?

— Я не имела в виду работу. Свое дело Фэнни знала. Но… я всегда замечала у нее склонность к авантюрам. Какое-то время такие особы живут блестяще, однако кончают жизнь плохо.

— Дело в том, — вежливо объяснил я, — что мы, ее друзья, не считаем, что она виновна.

— В таком случае зачем было приезжать ко мне? Помочь вам я не могу. Меня там не было. Об этом деле я ничего не знаю. Неужели вы ожидаете, что я приду в суд и скажу: «Я уверена в ее невиновности, потому что она два с половиной года была секретаршей моего мужа и она не из тех молодых женщин, что прибегают к насилию?» Если на то пошло, я уверена, что как раз из тех.