Эрл Гарднер - Дело о туфельке магазинной воровки

– А меня, черт побери, не волнует, что вы ей там вкололи! – Сержант Голкомб побагровел от гнева. – Я собираюсь продолжить…

– Да-да, продолжайте, – махнул рукой Гиффорд. – Наркотик как раз начинает действовать. Как врач, должен заявить, что с данного момента любой ее ответ на любой вопрос нельзя считать достоверным.

Миссис Брил глубоко вздохнула, поудобнее устроилась на кровати и закрыла глаза. Уголки ее губ приподнялись в довольной улыбке.

– Она притворяется! – заорал сержант Голкомб. – Это лекарство не могло подействовать так быстро!

– Похоже, вы думаете, что знаете медицину лучше меня, – нахмурился врач.

Голкомб потерял всякое терпение. Теперь его лицо позеленело от злости.

– Я, черт возьми, сам знаю, что думаю! – заорал он. – Я думаю, что она притворяется! Я думаю, что все это просто балаган. А теперь я собираюсь рассказать ей про ее брата. Миссис Брил, вы можете играть в эту игру и притворяться, сколько захотите, но ваш брат был найден…

Сэмпсон подскочил к Голкомбу и закрыл ему рот ладонью.

– Заткнись, идиот, – процедил он сквозь зубы. – Я здесь главный.

Сержант отпрыгнул назад, сжав кулаки, затем взглянул Сэмпсону в глаза:

– Ладно, ты сам этого захотел. Ты…

– Да заткнись же ты, дурень! – оборвал его Сэмпсон. – Разве ты не видишь, что они только этого и ждут?

– Сейчас я тебе покажу, – прорычал Голкомб и замахнулся.

Сэмпсон попятился.

– Джентльмены, – заговорил доктор Гиффорд, – я вынужден попросить администрацию госпиталя очистить эту палату от посторонних. Разыгранная вами унизительная сцена может нанести вред моей пациентке.

– Черт побери, да не будь же идиотом, Голкомб! – взмолился Сэмпсон. – Неужели ты не видишь, что если…

– Иди сюда и защищайся, жалкая крыса! – прорычал сержант, снова сжимая кулаки. – Может, ты и попался на их удочку, но меня не проведешь! – Не давая Сэмпсону приблизиться к себе, он повернулся к кровати. – Хорошо, миссис Брил, посмотрим, что вы скажете на это… Тело вашего брата было найдено в его офисе. Его застрелили из револьвера 38-го калибра и упаковали в коробку.

Наверное, миссис Брил его не слышала. Она лежала с закрытыми глазами, лицо ее ничего не выражало, дыхание было спокойное, будто она спала.

– Ну? – саркастически хмыкнул Сэмпсон. – Теперь ты это сделал! Сдал нашего единственного туза, а она это проспала!

– Да не спит она, черт возьми, – буркнул Голкомб, но в его голосе уже не было прежней уверенности.

– Вот как? Что ж, значит, ты уже никогда не сможешь удивить ее этим известием. Ты раскрыл все наши карты. Теперь она спокойно выспится уже по-настоящему, а когда проснется, решит, как ей вести игру дальше.

– Джентльмены, прошу слова… – заговорил Мейсон. – Я бы хотел, чтобы стенографист точно указал время, в которое доктор Гиффорд дал пациентке снотворное. Я хочу, чтобы в протоколе отметили, что, несмотря на состояние эмоционального потрясения у пациентки, представитель окружного прокурора и сержант отдела по расследованию убийств устроили у ее кровати драку…

– Не было тут никакой драки! – возмутился Сэмпсон. – Не врите, Мейсон.

– Я квалифицировал это как драку, – спокойно сказал адвокат.

– Ну а я – нет! Я даже не пытался ударить Голкомба – только уклонялся.

– Зато Голкомб сделал выпад в вашу сторону.

– Ну, это еще ничего не значит!

– Возможно, здесь ничего такого и не было. – Мейсон довольно усмехнулся. – Но инцидент должен быть зафиксирован в протоколе, иначе на судебном заседании мне придется выяснить, почему этого там нет.

– Это есть в протоколе, – вяло проговорил стенографист.

– Спасибо, – поблагодарил Мейсон.

На некоторое время все вдруг замолчали. Миссис Брил, лежавшая на кровати, всхрапнула.

– Ни один наркотик на свете не может подействовать так быстро, – снова принялся за свое Голкомб.

– Вы запомнили точное время, когда доктор Гиффорд дал пациентке снотворное? – спросил Мейсон.

– Нет, – ответил Голкомб. – Но это было не больше двух минут назад.

– Время проходит очень быстро, сержант, когда вы бросаетесь в схватку с прокурором в палате пациентки, чье состояние настолько тяжелое, что ее лечащий врач предупреждал вас не подвергать ее никаким нервным потрясениям, – сказал Мейсон.

– Ладно, так мы ничего не добьемся, – проговорил Сэмпсон. – Сейчас Мейсон может играть с нами как хочет.

– Но нам надо еще кое-что выяснить, – возразил Голкомб.

– Не здесь, – ответил ему Сэмпсон.

Сержант Голкомб стоял, уставившись на лежавшую на кровати женщину так, будто его взгляд мог ее пробудить.

– Вы, джентльмены, можете продолжить решать ваши проблемы где-нибудь еще, – сказал доктор Гиффорд. – Мою пациентку сейчас уже абсолютно не волнует ничего из того, что происходит вокруг.

– Мы еще об этом поговорим, – свирепо пообещал сержант Голкомб, обращаясь к доктору.

– Да, здесь еще о многом предстоит поговорить, – усмехнулся врач. – Если все это как-то повлияет на здоровье моей пациентки, отвечать придется вам.

– Думаю, доктор, – сказал Мейсон, – мы сможем добиться судебного предписания, запрещающего офицерам в дальнейшем задавать вопросы миссис Брил, пока вы не решите, что это не повредит ее здоровью.

– Этот период, – заметил врач, – придется продлить из-за нервного потрясения, которому ее только что подвергли. Джентльмены, мне придется просить вас покинуть комнату. – Заметив, что полицейские медлят, он продолжил: – Если вы сами не уйдете, я вынужден буду обратиться к администрации госпиталя с просьбой прислать сюда охрану.

– Пошли, Голкомб, – сказал Сэмпсон. – Нам нечего здесь делать.

– Ну уж нет, я не оставлю здесь Мейсона, чтобы он нашептал ей, что говорить.

Адвокат направился к двери. Он шел на цыпочках, чтобы подчеркнуть, что не хочет разбудить миссис Брил.

– Не вижу смысла в том, чтобы тревожить сон больной женщины, – шепнул он, обернувшись.

Доктор Гиффорд кивнул. Сэмпсон подавил невольную улыбку. Сержант Голкомб, которого переполняло негодование, собрался было что-то сказать, но Сэмпсон взял его за плечо и вытолкнул в коридор.

Мейсон подошел к телефону-автомату в госпитале, чтобы позвонить Полу Дрейку.

– Послушай-ка, Пол, – начал он. – У меня тут все чертовски быстро меняется. Что слышно о Вирджинии Трент?

– Сейчас они держат ее под присмотром полицейской медсестры, – ответил Дрейк, – а вчера ночью отвезли в полицейский участок и допрашивали до тех пор, пока у нее не случилась истерика. Потом они вызвали врача, который дал ей лошадиную дозу успокоительного, и полицейская медсестра отвезла ее домой. Медсестра до сих пор ее охраняет.

– Ее в чем-нибудь обвинили?